Легко!

Дело кончилось, конечно, тем, что делили они постель, а не расходы. Налоговый консультант ни разу не был помянут, а Хельмут переполнен любовью. Он завершил всю паковку, перевез утварь, книги и всё остальное на новую квартиру, аккуратно расположил вещи в самой чистой комнате, а чемодан и сумку с отобранной одеждой и косметикой привез к себе домой. Просто заботливый муж, да и только.

Анна уже кое-как говорила по-немецки и поставила условие, что пока она гостит у него в доме, они говорят только по-немецки. Она понимает, что с ней говорить еще трудно, но он должен набраться терпения. Хельмут поначалу раздражался, да его и винить было нельзя – она учила немецкий меньше трех месяцев, хоть и очень интенсивно, с преподавателем. Но потом пошло легче день ото дня. Неделей, конечно, дело не кончилось, растянулось на две. Но еще пара дней, и она съедет на Гровнор-стрит.

Анна с Хельмутом сидели в гостиной, он – с газетой, она – с немецкой грамматикой.

– Значит, я заказываю машину на пятницу после работы? А в выходные я должен тебя обустроить. Пойдем в «Питер Джонс», хотя нет, там у тебя рядом «Джон Льюис», и все купим. Это сколько покупок! Гладильная доска, утюг, щетки там разные, швабры, пылесос, всякая утварь для кухни.

– Я не хочу торопиться. Срочно только утюг и кофеварка. Остальное – как сложится.

– Нет, я все должен сделать сразу, наладить быт полностью, знать, что всё в порядке. В следующие выходные меня не будет.

– Почему?

– Что ты так удивлена? Еду в Берлин. Я и так пропустил уже два раза, пока ты жила у меня, а в общей сложности три недели. Теперь мне действительно надо ехать. Но ведь только на три дня, и я вернусь к тебе, моя маленькая принцесса.

Анна не понимала, почему она так разозлилась. Ведь ничего не изменилось. Она просто каким-то образом утратила бдительность. Ее убаюкала эта двухнедельная семейная идиллия, забота, любовь, к которым она как-то даже привыкла.

– Хельмут, все в порядке. Спасибо тебе за то, что ты так невероятно мне помог с переездом. Без тебя мне пришлось бы очень трудно. Но мне не стоило этим пользоваться. Еще большей ошибкой я считаю нашу игру в женатую пару в течение двух недель, хотя благодарна тебе за то, что ты не упоминал налогового консультанта, пока я здесь. Но сейчас у тебя, похоже, уже сил нет дождаться… Может, я даже это понимаю. Не важно, я не сержусь, твоя жизнь идет как всегда, и это правильно. Прости меня, что я спала с тобой все эти две недели и даже привязалась, что ли. Перевези меня в пятницу и уезжай спокойно в Берлин. И все, мы останемся друзьями. Обещаю. Только не надо драм…

– Дорогая, милая моя, нет. Не говори так. Какими друзьями? Я люблю тебя, понимаешь? А эти две недели ты была мне такой хорошей женой. Я всю жизнь мечтал о такой женщине. Никуда я тебя не отпущу.

– Хельмут, прошу тебя, не начинай сначала. Я уже попросила прощения, что ввела тебя, вероятно, в заблуждение. Но мое отношение к ситуации не изменилось. Я не буду твоей «другой женщиной», которую ты прячешь от «главной». Я совершенно не прошу тебя оставить ее хотя бы потому, что сама не уверена, готова ли принять хоть какие-то обязательства перед тобой. Я прошу тебя оставить меня. В покое, не смущая и не искушая меня своей заботой, вниманием и игрой в семейную жизнь.

– Это что, ультиматум?

– Вовсе нет. Я же не требую ничего. Просто констатирую факты.

– О’кей, я еду в Берлин, а после этого решим, куда двигаться дальше.

«Никуда мы не будем двигаться. Я съезжаю и закрываю за собой дверь». Анна перебралась в Мейфэйр, спровадила Хельмута в аэропорт, и присела на белый диван, наслаждаясь. Именно то, что она хотела. Не модерн, не минимализм, но и не реплика музея. Изысканная консервативная квартира, в которой как будто прожили несколько поколений, и каждое что-то после себя оставило. Красивые вещи, эклектика периодов, но все сочетается, все естественно и в гармонии с Мейфэйром за окнами. Истинно английская квартира. Теперь – радости декорирования: поиски места для любимых штучек, развешивание картин. Это легко…

Анна даже не вспомнила, звонил ли ей Хельмут из Берлина или нет? Ушла с головой в обустройство квартиры, а еще работа и ежедневный немецкий, от которого ее было уже не оттащить, – по вечерам она читала Курта Тухольского. Вздохнуть было некогда. Прошла неделя, потом выходные. В воскресенье вечером телефон тренькнул: «Все прошло хорошо. Ни о чем не волнуйся. Люблю. Х.». Что он имеет в виду?

В понедельник Хельмут позвонил:

– Моя маленькая принцесса, я скучал по тебе. Не думал, что застряну на неделю. Но заодно съездил во Франкфурт по работе на три дня, навел там порядок, потом, правда, снова пришлось вернуться в Берлин. Ну, при встрече расскажу. Приготовь мне сегодня обед, что-то я устал от ресторанной еды. Ну, пока. Буду в семь.

И повесил трубку, не дожидаясь ответа. Анна почувствовала радость, что Хельмут вернулся. Даже была не против приготовить обед. Что-то давно она не наведывалась в Selfridges. Выйдя оттуда с двумя огромными пакетами, села в такси. Портье распахнул дверь:

– Добрый вечер, мэм.