Легкое дыхание лжи

– Короче, у меня нет никаких других зацепок, кроме ангара, – вернулся к теме Роман. – Возможно, я увижу там что-то, что подскажет, где деньги, у кого. Поэтому надо туда ехать.

– Ладно, давай одеваться! – вскочила Мила, и Роман снова, хоть мысли его уже были далеко, залюбовался ее совершенным телом.

– Ты со мной собралась? – удивился он. И восхитился. В отличие от подавляющего большинства девушек, которых он знал, Мила была бесстрашна и предприимчива.

– Ну да!

– Я поеду один, – помотал он головой. – Ты свою дозу приключений уже получила. И не спорь! – Он видел, что Мила приготовилась возражать. – Лучше опиши дорогу. Ты была за рулем на обратном пути, какие-то названия населенных пунктов запомнила?

– Ох, даже не знаю… Надо вспомнить. Хотя погоди, я проехала Балашиху! Да, точно, я видела там двойной указатель: на Москву и на Балашиху.

– Ты давно водишь?

– Четыре года. Но если ты имеешь в виду права, то только два.

– Я имею в виду чутье. Опытный водитель чувствует, сколько примерно проехал. Если ты уже четыре года за рулем, то…

– Наверное, километров… Ну, не больше пятидесяти.

Через десять минут Роман был готов к выходу. Мила протянула ему листок со списком названий населенных пунктов, которые ей удалось припомнить.

– А ты ложись. Ты в прошлую ночь мало спала, а в эту и вовсе нет, – улыбнулся он.

Она скользнула под легкое одеяло и протянула к нему руки.

– Ты такой славный… – прошептала, обхватив его шею. – Поосторожней там, ладно?

Роман наклонился и быстро поцеловал ее… в щечку. Любой другой поцелуй был бы чреват задержкой его ухода.

Но Милу такой вариант не устроил. Она не разжимала рук, обвивавших его шею, и пыталась снова притянуть Романа к себе. Он видел ее приоткрытые губы, два влажных манящих сердолика…

Нет, нельзя. Не сейчас, не теперь!

Он разомкнул замок ее пальцев у себя на затылке.

– Я скоро вернусь, Милка, родная… – прошептал он. – Мы ведь не навсегда расстаемся! Только на пару часов…

– Я буду тебя ждать, – шепнула она. – Уходи скорей, а то я за себя не ручаюсь!

Ее тихий смех сопровождал его до порога. В свою (ну не свою…) машину Роман сел, как в космический аппарат, способный перенести его в мгновение ока в нужное место, – он чувствовал себя всемогущим и готовым на любые подвиги.

…Его эйфорию нарушил звонок отца.

Информация отрезвляла. Следовало срочно поворачивать обратно, что Роман немедленно сделал. Но девушкам нужно уезжать с дачи прямо сейчас! Не надо им запираться в доме, как сказал отец, и дожидаться приезда полиции! Пусть быстро прыгают в Настину машину и уезжают с дачи подальше! С ним, Романом, они встретятся в Москве, нужно сообразить, в каком месте назначить свидание… И, видимо, придется все же явиться на Петровку к Громову, хотя Милу еще надо будет убедить в правильности такого шага…

Но это потом. Сейчас главное – чтобы они уехали с дачи, Настя и Мила. Туда торопится полицай Коля, и цель у него – устранить свидетелей!!!

Он набрал номер Милы.

Ее телефон не отвечал.

«Она спит, – сказал себе Роман, мчась в направлении Настиной дачи. – Она просто спит. Она провела две бессонные ночи, вот ее и сморило!»

Он звонил Миле еще раз пять – с тем же успехом…

Он бы позвонил Насте, но ее номера у Романа не имелось. Идея об отъезде девушек с дачи и встрече в Москве летела под откос. Они оставались там, на месте, – только потому, что Роману не удавалось с ними связаться! Какая нелепость, какая досада!

И впереди него, с опережением, к ним торопился полицейский Коля. Убийца.

Но люди Громова должны прибыть туда раньше. Должны!!!

Наконец впереди показался Настин дачный поселок. Роман поставил машину кое-как у калитки, кинулся во двор. А там обнаружил Настю. Она сидела на крылечке, на ступеньке, и, казалось, дремала, уперев подбородок в ладони, а локти в колени.

– Насть? Настя! – позвал ее Роман. – Ау, ты не спишь?

– Н-нет, вроде… А что такое?

Она огляделась. Без сомнения, она задремала и теперь, разбуженная внезапным появлением Романа, пытается сообразить, что к чему. Где она, какой теперь час и день, – ну, как бывает при внезапном пробуждении…

Настя (Раннее утро субботы)

Этой ночью я почти совсем не спала. Вместо того чтобы, как я намеревалась, предаваться скорбным размышлениям о несовершенстве мироустройства, я прислушивалась и подслушивала. Роман притягивал мой взгляд, точно заколдовал: я и любовалась им, и восхищалась, и ревновала к Миле. У меня было абсолютно нерациональное чувство, будто Мила увела моего парня. Я отлично понимала, что это бред, что никаких прав на Романа у меня нет, что между нами не существует никаких отношений, он вообще едва взглянул на меня за целый вечер: если мои глаза приклеились к нему, то его – к Миле… Я сознавала, что веду себя как настоящая мазохистка, растравливая себе раны, но оторвать от него взгляд было выше моих сил.

Дальше стало еще хуже. Я ушла наконец в свою комнату, когда они начали целоваться, – даже мой мазохизм не выдержал такого зрелища. Но через несколько минут и они пошли к себе…