Легкой поступью безумия

- Собачьи бои популярное развлечение в высшем обществе несмотря на то, что они официально запрещены Королевским указом еще сорок лет назад. Знаете, как владельцы подпольных клубов наказывают должников, от которых отвернулась удача на тотализаторе? - он не дал нам ответить. - Их затравливают собаками. Или специально обученными волками. Совсем, как ваших подруг… - ищейка уставился на меня немигающим взглядом змеи. Считает, что меня сломать легче, чем Франца? Не ему. Я скорее склонюсь перед слабым, чем уступлю чужой силе. - Я надеюсь, - мужчина не дождался реакции от меня или воспитанника графа, - что вы никоим образом не замешаны ни в собачьих боях, ни в других делах, пятнающих честь, без сомнения, достойных молодых людей. Но… - усатый выдержал паузу. Придавил меня тяжелым взглядом с острой алмазной режущей кромкой. - Если вы все же предпочли скрыть факты… По злому умыслу или не понимая всей серьезности ситуации, то я добьюсь официального привлечения вас к делу через Малый Суд. Хорошо подумайте, надо ли это вам… - кудрявый не предупреждал. Он отнюдь не желал нам добра. Он заранее считал нас с Францем если не виновными, то причастными. Его отношение к нам воняло откровенной предвзятостью. Не наши лица, пол и возраст виноваты в том, но положение в обществе.

Вероятно ищейка из тех людей, кто всего добился сам, изначально не обладая ничем, кроме нахальства и хитрости. Мы для него паразиты, живущие в свое удовольствие на теле простого человека. Крыса в костюме, облеченная властью, будет копать. Медленно рыть скользкую вонючую яму, стаскивая туда существующие и вымышленные факты. Нам с другом стоит поостеречься, иначе мы неминуемо провалимся в один из ловчих туннелей, что усатый в изобилии нарыл вокруг нас.

- Мы обязательно подумаем над вашими словами, - заключил Франц, поколебался немного и добавил, - но и вы подумайте… В следующий раз, прежде чем откроете рот, кто вы, и как вы разговариваете, - мой друг не смог удержаться от шпильки.

Мне самой хотелось осадить зарвавшегося служаку, но племянник Клеймора опередил меня, лишив удовольствия унизить и морально растоптать тварь. Ищейка злил меня. Его наглость поражала больше, чем смерть подруг. - Мы можем идти? - поинтересовался парень.

- Да-да, конечно… Идите, а мы тут еще поговорим… - разрешил ректор. Жалко его. Не позавидуешь ситуации, в которую попал Орландин: оказался меж двух огней. Чрезвычайно скользкое положение. Видно, что разговор усугубил растерянность и нервозность ректора. Как удалось ему сдерживать себя на торжественной части - ума не приложу! Наверное, ответственность за жизни других учеников, да боязнь потерять престиж учебного заведения сыграли свою роль. Придали сил. - Подождите! - окликнул нас виконт. - Уважаемые… - он замялся, подбирая правильное слово для служак отдела особых поручений, вздохнул. - Самое главное вам не сказали: все произошедшее необходимо держать в тайне. Сами понимаете, что огласка не нужна ни нам, ни вам… Все так не кстати… - мужчина опустил голову. Последнее, безусловно, было лишним, но в такой ситуации этикет постоит в сторонке. Франц согласно кивнул за нас двоих.

Мы вышли из кабинета, прошли до лестницы, и уже на пролете я позволила себе грязно выругаться. С губ водопадом срывалась грязь и невидимыми каплями брызгала на стены. Мы не раз говорили с девушками о допустимых пределах риска. Об удовольствии и разумности, но они решили переступить черту, за что и поплатились. Друг хмурился. Долбил пальцами по перилам летницы. Сколько мы так простояли? Не знаю. Взрывная волна эмоций опустошила меня и схлынула. Я замолчала. А что тут еще скажешь? Да и надо ли добавлять к уже сказанному…

Я не заметила, но Франц осмелился потревожить меня, когда из учебных зал вышли ученики и засновали по лестнице и этажам. Большинство, бросив быстрый взгляд на нашу пару, немели от испуга, сжимались в комочек, и двигались дальше, не рискуя обращаться ко мне. Жаль… В каждом благополучном стаде найдется паршивая овца. В университете ее звали Арлетта тэр Нуарэ. Мое искаженное внутренними переживаниями лицо привело ее в неописуемую радость.

- Мой Бог, кого я вижу! - прозвучал ехидный звонкий голос. Девушка намеренно говорила чересчур громко, привлекая ко мне внимание, стремясь унизить. Растоптать мое достоинство. Ну-ну. В этот день топтать уже нечего. Постарались другие. - А что случилось? Почему наш образец для подражания, эталон хороших манер, стоит растерянно в коридоре, словно обиженная судьбой простолюдинка? Неужели герцогиню отчислили из университета? Что же вы успели натворить за утро, моя дорогая, что с вами так жестоко обошлись?

Я ненавижу эту тварь. Дочь торговки и солдафона. Она в свою очередь платит мне тем же. Ее родители совсем недавно добились самого младшего дворянского титула за какие-то сомнительные заслуги перед Короной, но стремились везде пролезть и всюду успеть. Перед ними закрывали двери, а они втискивались через окно, захлопывали ставни, так семейство не брезговало и дымоходом.