Легкомысленная невеста

— Хью, — спокойно проговорила она, — мне кажется, что человек, предложивший переделать пьесу, должен нести ответственность и за все остальное, что произошло.

— Согласен, — кивнул Хью. — Подождите тут, если хотите, отец Донал. Полагаю, для начала нам стоит побеседовать с ним с глазу на глаз.

— Разумеется, милорд, — кивнул священник.

Хью посмотрел на него:

— Прошу вас, святой отец, никаких «милордов»! И «миледи» тоже. Мы остаемся просто Хьюго и Дженни, пока находимся в компании бродячих артистов.

— Как пожелаешь, сын мой, — ответил Донал. — Но я бы посоветовал вам обоим как можно быстрее рассказать, кто вы на самом деле. Если хотите, я приму вашу исповедь.

Весельчак все еще наблюдал за ними, и хотя его друзья стали постепенно расходиться, он ждал Хью и Дженни. Когда они приблизились к нему, он уже остался один.

Тут Дженни увидела Лукаса Хорна. Вместе с остальными менестрелями он брел в сторону леса, где был разбит их лагерь. Неожиданно он остановился и оглянулся назад. Дженни не приметила, чтобы Хью сделал ему какой-то знак или хотя бы махнул рукой, однако Лукас едва заметно кивнул и продолжил свой путь.

— Должен поздравить вас, — промолвил Весельчак, улыбаясь Хью. — Вы женились на милой и очаровательной девушке.

— Стало быть, вам известно, что и священник, и церемония были настоящими? — мрачно произнес Хью. — Отец Донал сказал мне, что провел обряд бракосочетания по специальной лицензии, которую я же испросил у церкви. Может, вы все-таки объясните, как вам удалось все это устроить? Может, это был фокус? Или вы что-то подлили в мой эль тем вечером?

— Что ж, признаюсь, что этим способом мы получили твою подпись на письме, прошении о лицензии и на подготовленной нами копии брачных клятв, но прошу мне поверить, что мы сделали это с самыми лучшими намерениями, — сказал Весельчак.

— Господи, да с чего это вы вдруг решили устроить это безобразие? — гневно произнес Хью.

— Полагаю, это все наши добрые дружеские чувства, — отозвался Весельчак. — Эта девочка говорила мне, что ты ее преследовал — даже предлагал жениться, — а она тебе отказывала. Но твоей настойчивостью можно только восхищаться, приятель. С другой стороны, было видно, что ей нужен сильный защитник, к тому же, судя по ее поведению, она была вовсе не против того, чтобы ты за ней ухаживал, хоть и утверждала обратное. Ну а поскольку за ней явно некому приглядывать, а ты проявил полную решимость защищать ее, то я пришел к выводу, что мой долг помочь вам вступить в брак.

Дженни слушала его, и у нее появилось ощущение, что ее к земле придавливает какая-то чудовищная сила. Ощущение возникло в то мгновение, когда Весельчак произнес слова: «Эта девочка говорила мне, что ты ее преследовал…» Когда он замолчал, позволив ей окунуться с головой в чувство вины, Дженни была не в состоянии шевельнуться, думать или хотя бы вымолвить словечко.

Для того чтобы понять, что Хью кипит от ярости, можно было и не смотреть на него. Его гнев стал почти физически ощутим, он окутал ее такой плотной пеленой, что обычная смелость оставила Дженни.

— Что ж, надеюсь, ты сама объяснишь мне, какова твоя роль во всей этой истории, — сказал он.

Этого Дженни хотелось меньше всего.

На Дженни Хью смотрел, прищурившись еще больше, чем когда слушал Весельчака. Этому человеку он сразу поверил, однако никак не мог взять в толк, почему такая чистая девушка, как Дженни, ни с того ни с сего сочинила такую нелепицу.

Дженни замялась, и Хью сурово спросил:

— Что именно ты ему сказала?

С трудом сглотнув застрявший в горле комок, она повернулась к нему лицом:

— Я ему сказала, что мы познакомились в Аннан-Хаусе, что ты стал проявлять ко мне интерес и из-за этого поехал вслед за мной. Но я, со своей стороны, не хотела выходить замуж и сказала тебе об этом.

— Замуж?! — вскричал Хью. — Какого дьявола ты сказала такое?!

— Должно быть, это первое, что пришло мне в голову, чтобы защититься от тебя, — парировала Дженни.

Вспомнив, что подобные слова он сам недавно сказал ей, Хью выразительно взглянул на Дженни. Он был поражен.

На площади погасили уже почти все факелы, однако даже в гаснувшем свете можно был разглядеть, как покраснела Дженни.

Повернувшись к Весельчаку, Хью сказал:

— Мне бы хотелось узнать, какой дьявол заставил вас ей поверить?! Я же сам видел, как она порой пытается соврать, но ей это не удается. Да по одному выражению ее лица можно прочесть все ее мысли.

— Да, — кивнул Весельчак. — Я понял, что она лжет. Но только теперь я вижу, какая именно часть ее рассказа была ложью. Да кто угодно, кто видел вас вместе в последние дни, понял бы это. Особенно если бы увидел, как вы целуетесь, как это видел я.

— Стало быть, это все-таки были вы, — тяжело вздохнул Хыо.

— Да, но даже если бы я этого не увидел, то заметил бы, что ты с нее глаз не сводишь с рассвета и до заката. Ты был готов из кожи вон вылезти, когда она исчезала и отсутствовала дольше, чем тебе хотелось. А когда вы поете дуэтом, она так смотрит на тебя, как будто хочет упасть в твои объятия. Ну что еще может обо всем этом подумать человек с головой на плечах?