Лэя

Они выезжали рано утром. Позади остался дом, стоявший на берегу небольшого озера, укрытого в почти недоступной горной долине. Дом, ставший уже родным для Лэи и покоривший своим уютом Женю. Путники остановились на мгновение, оглядывая на прощание деревянное здание с несколькими постройками во дворе. Но долго переживать им не давала дорога, ведущая на восход солнца, собирающегося вот-вот выглянуть из-за ближайшей горы. Илаир, ведущий караван на своем большом черно-буром коне, обстоятельно указывал ориентировки движения, понимая, что молодым путникам придется возвращаться самим. Это оказалось не так уж сложно: вокруг были горы, и надо было всего лишь правильно взять основное направление. Больший отрезок пути шел вдоль горного ручья. Только ближе к Большим прудам — деревеньке, по соседству с которой жили раньше Лэя и Илаир, лесные тропы становились запутаннее, а контуры дальних гор неопределеннее. Но здесь уже Лэя начала узнавать окрестности.

Так они и передвигались, ровным темпом, не давая лошадям уставать и делая регулярные привалы, пока не поравнялись с деревней. Село они, на всякий случай, обходили стороной. Наученная горьким опытом, Лэя почти все время «прощупывала» окрестности на присутствие подобных ей: монахов-нюхачей. Было бы, конечно, наивно думать, что инквизиция и королевская охранка оставят пропажу принцессы без внимания.

Это случилось, когда они уже проехали стороной любимый пруд Лэи. Ее кобыла, шедшая второй в караване, вдруг остановилась. Лэя, замерев, натянула поводья и оставалась сидеть без движенья и закрыв глаза. Вдруг она сказала напряженным голосом:

— Он здесь, в деревне!

— Кто?! — будучи не очень в курсе последних событий Лэиной жизни, спросил Женька.

— Нюхач!

— Опять эти монахи! — сказал Илаир, расстроено прикрякнув.

— Они оставили его в деревне, на случай, если я вернусь! — объяснила Лэя. — Он слабенький. Я еле его слышу. Но я сама гораздо сильнее «свечусь», так что и он может меня почувствовать. Попробую больше не «прислушиваться», чтобы не фонить.

Надо срочно выдвигаться, пока он не учуял! — крикнул Илаир и пришпорил коня.

Отряд несколько часов высоким темпом несся по узким дорожкам, не выходя на основную дорогу. Только ближе к вечеру Лэя сказала, что решилась «просканировать» пространство и, к счастью путников, вокруг оказалось чисто. Расположились на ночевку прямо в лесу — решили не выходить из лесу до самого Рестана, откуда по легенде и документам должны были выйти юные ходоки в столицу.

Ночь прошла спокойно. Они были уже три дня в пути, и до Рестана оставались одни сутки. Если путники удачно обойдут город стороной, то, остановившись на постоялом дворе, стоящем по дороге в Венлу, они смогут сходить в город и закупить все, что им недоставало.

Илаир знал дороги вокруг Рестана, и они обошли город по кругу, используя дороги, соединяющие деревушки и хутора. Наконец, они вышли на довольно широкий тракт, представляющий простую грунтовую дорогу, местами отсыпанную песком и обустроенную деревянными мостами через речушки, в изобилии стекающие с дальних гор. Они свернули не в сторону столицы, а обратно, к Рестану. Илаир знал, что на выходе из города легко найти сельскую гостиницу. Он оказался прав — они, не проскакав и полмили, въехали в маленькую деревеньку, ютившуюся вокруг постоялого двора, выделявшегося своим большим двухэтажным зданием и столь же внушительным подворьем.

Женьку все вокруг страшно интересовало. Мало того, что он впервые окунулся в инопланетную жизнь, так еще и средневековый уклад жизни, для него был известен только по советским учебникам, выискивавшим везде только какие-то классы и их борьбу непонятно с кем — то ли с собой, то ли друг с другом. Все подворье было огорожено высоким забором, видимо, для спокойствия постояльцев. Краской здесь пользовались мало, только само гостиное здание было выкрашено, судя по цвету, все тем же универсальным красителем: красным железным суриком, наверно разведенным в местном аналоге олифы. Только здесь Женька смог оценить, казалось бы, несущественные, но, по всей видимости, дорогостоящие детали Лэиного дома.

Хотя дом принцессы и не был окрашен, что, впрочем, только придавало ему какую-то естественность, стекла в окнах ее дома были гораздо больше. Здесь большой величины окон добивались частым переплетением оконной рамы, вставляя в нее маленькие квадратики стекол, что было, очевидно, много дешевле. Сами рамы были выкрашены то ли известью, то ли белилами в белый цвет. Двор был засыпан мелким щебнем, и чисто выметен, это придавало опрятный вид всему заведению и некрашеный хозяйственный двор и конюшни уже не могли испортить общего впечатления своим темноватым колером.

Их лошадей тут же принял под уздцы молодой, лет пятнадцати парнишка-сэйл. Илаир приказал ему не расседлывать его и Женину лошадь, как они договорились заранее.