Лея Леса (СИ)

Суставы… застарелый артрит, зараза, гнул в дугу. Какое тут кого таскать? В магазин сходить было сложно. Кое-как квартиру убрать да поесть сварить — и то дело.

Таня, впрочем, и не нуждалась в помощи.

Она цапнула из стоящего на полке мешочка горсть кедровых орехов, сунула в рот и принялась активно жевать. Самое то, чтобы не свалиться…

Вот так!

Теперь — ботинки в обувницу, а то есть тут отдельные хвостатые…

Ветровку — май на дворе, не жарко по ночам, на вешалку, свитер туда же. И перехватить поудобнее девчонку. Ванная?

Ладно, полотенцем обойдемся. Влажным. Пока…

* * *

Чтобы в доме у будущего медика, да витаминчиков не было?

Рука у Тани тоже была легкой. Так что девчонку она уколола легко и быстро. А потом принялась обтирать влажным полотенцем и разглядывать.

М-да.

Кадр, однако… или кадавр? Тоже похоже.

Это на улице не видно, а здесь и сейчас…

— Тань, а она вообще человек? — не выдержала первой бабушка Мила. Нравились ей и «Сверхъестественное», и «Секретные материалы». И вообще… были предпосылки.

Начнем с цвета волос.

Зеленых.

Таких, словно их в зеленке сутки вымачивали. Краской такое… нет, вряд ли такого добьешься краской. Корни, вон, тоже зеленые.

Строение лица.

Лицо — абсолютно овальное.

Нет-нет, не как это у косметологов записано, а именно, что овальное. Узкий подбородок плавно переходит в расширяющиеся скулы — и потом опять сужается. И лоб получается почти треугольный.

Четкий геометрический овал.

На лбу — наросты.

Причем какие-то странные, словно коричневые бляшки на коже.

Кожа — смуглая. Может, и загар. А может, и от природы такая, чуть светлее, чем у индусов, но не намного.

Нос — тонкий и ровный, губы — бутончиком, классическим, глаза пока неясно. Брови — две совершенно ровных и прямых полосы. От переносицы — и до висков. До бляшек.

Глаза пока неясно какие.

А уши?

Таня послушно продемонстрировала бабушке ухо девушки.

Не эльфийское, не заостренное, а такое… словно в форме дубового листа. Первое, что в голову приходило при взгляде на уши.

Дубовый лист, сверху уже, снизу шире, вырезы такие характерные по краю уха.

— Какая-то она нетипичная, — задумчиво высказалась бабушка Мила.

А что? Артрит — дело такое, хорошо хоть мышкой двигать не мешает. И по интернету лазить.

Насмотрелась.

Таня вздохнула.

— Бусь, у нее ноги в грязи, но не сбиты. То есть она не шла никуда. И… вот, смотри.

На полотенце явственно были видны кровавые разводы.

— Раны, царапины есть?

— Нет.

— Значит, где-то она или по крови походила, или на нее попало. М-да… пока не очнется — не разберемся, — подвела итог бабушка.

А в следующий миг девчонка открыла глаза.

Большие, зеленые… и с вертикальными зрачками.

— Твою мать! — высказалась Таня.

Девчонка отшатнулась, вжалась в стену… дальше там было просто некуда, взвизгнула…

Таня тут же отскочила назад, подняла руки, правда, жест мира слегка обесценился грязным полотенцем… бывает.

— Тихо, тихо, все в порядке, тебя никто не тронет.

— Аэлла лалараллен…

Дальше Таня и вообще не разобрала. Какая-то певучая трель.

Бабушка Мила только головой покачала. А потом отодвинула внучку в сторону.

— Ну, тихо, тихо… всякое бывает лихо, все пройдет, зима пройдет, и весна нас скоро ждет…

Тут важны не столько слова, сколько тон.

Спокойный, теплый, уютный, как бы говорящий — ты среди друзей. И девчонка расслабилась.

А потом перевела взгляд чуть левее.

Муське и Люське надоело ждать, когда на них обратят внимание. А что такое пара метров для взрослого мейн-куна?

Один элегантный прыжок — и она уже на кровати. Вовсю обнюхивает девушку. А потом еще и под руку полезла — гладь! Ты что — не видишь? К тебе кошь пришла!

Люська прыгать не стала. Пузико такое… подчиняется законам гравитации. Бывали и недолеты, и просчеты. Поэтому она жидкостью проскользнула между ногами людей — и тоже вскочила на кровать.

— Шелэсси?

Таня развела руками. Может, и эта… эсси. Кто ж тебя знает с твоим иностранным?

И едва не проехала верхом на ротвейлере, который тоже протиснулся поближе к дриаде. Подумаешь там, между ног у человека! Ротвейлер — собачка некрупная, почти чихуахуа, только откормленный. Интересно, кто эта девчушка, что к ней зверье так липнет?

Эльфийка?

Кто ее там разберет!

Зеленые глаза обежали комнату. Остановились на здоровущей финиковой пальме — и девушка словно расслабилась.

Из нее как проволоку выдернули, и была та проволока под током.

— Авеллэ…

— Тань, ты иди, кушай. А мы тут разберемся, — вздохнула бабушка Мила. — Суп на плите, вот заодно и ей бульончика налей, ладно? Чует мое сердце — это надолго.

Танино сердце тоже так чуяло.

А еще оно чуяло аромат лапши. И кушать хотелось — зверски.

Кастрюля стояла на плите. Таня нацедила в кружку бульон и принесла в комнату.

Демонстративно сделала глоток из чашки, протянула ее девчонке. Мимоходом порадовалась, что та, кажется, расслабилась. В угол уже не жалась, это хорошо.

Вся живность ее просто оккупировала. Кошка под одной рукой, кошка под второй рукой, умильная собачья морда на ногах…

— Совести у вас нет, рассадники для блох, — высказалась Таня, передавая кружку.

На нее посмотрели три пары удивленных глаз.

Совесть?

У них?