Лея Леса (СИ)

Если бы кто-то увидел в этот момент Маиру — она улыбалась во сне. Но рядом не было бодрствующих. И это было хорошо.

— Вель, сыночек мой…

И слезы хлынули потоком.

Шавель прижимал к себе маму, успокаивал, уговаривал.

— Мамочка, я не умер.

— Но, Вель…

— Это просто тело. Погибло только мое тело, мам. Не я сам, честно! Я живой, я себя осознаю, я ведь пришел к тебе. Это только тело, а я живой!

— Как такое может быть?

— Не знаю, мама. Но я еще разберусь. Мне кажется, у меня будет много времени.

— Сынок…

— Мама, обещаю. Я буду еще приходить. Если получится, я буду заглядывать в твои сны. Только никому об этом не рассказывай, ладно?

— Хорошо, малыш. Только ты приходи, обещаешь?

— Да, мама…

Ах, как же не ко времени наступает это утро! Вот бы ночь тянулась вечно!

Но с утра Маира уже смогла улыбнуться. Откуда-то, подсознательным чутьем любой матери, она знала — это не просто сон.

Ее сын жив.

Все это было на самом деле. Просто он действительно как-то отделился от тела, но не погиб же! Он жив, просто теперь у него будет другая форма! А это самое главное. Жаль только, внуков у нее не будет. Но зато сын всегда будет рядом. Разве это плохо?

Долиш потихоньку перевел дух. Ну вот, жена пришла в себя, это замечательно. А то он волновался за супругу. Понятно, горе никуда не денется. Но стоит пережить первый, самый острый приступ, и остальные… их тоже можно будет пережить.

А Маира молчала и улыбалась.

Это ее маленькая тайна. Между ней и Шавелем.

Сын жив.

Остальное?

А остальное совершенно неважно! Лишь бы он еще пришел… пусть во сне, но пришел! Она подождет, сколько нужно.

* * *

А вокруг планеты Дараэ было неспокойно.

Ноосфера бунтовала.

Выходили из строя самые передовые технологии, ломалось все, даже то, что не могло сломаться по определению… молотки и топоры держались дольше всего остального.

То связь отказывала напрочь, то менялись законы физики — не по всей планете, а точечно, то погода бесилась вопреки не то, что прогнозам синоптиков, а даже здравому смыслу — снег посреди лета все же не самое обычное явление. И никто не знал, что происходит.

Никто и не мог предположить, что планета обретает свой разум.

Никто не мог этого даже предположить, но Шавель действительно попросту растворялся в ноосфере, в которую так неосторожно сунулся. Разум, душа… все это было интегрировано в информационное поле планеты.

Он еще не понимал этого, он еще осознавал себя, как Шавеля, но с каждым днем усваивал все больше информации, поглощал все больше знаний, сливался с планетой, уже не мысля себя в отрыве от Дараэ. Компьютеры? Комплектующие? Кристаллы памяти?

Таким кристаллом для Шавеля стала вся планета! И радостно приняла в свои объятия личность одного из своих детей.

Если планета Дараэ подождет еще пару сотен лет, у нее может объявиться свой Бог? Или демиург? И он будет осознавать себя.

Не как Веля, нет. Разве что в основе останется нечто от Шавеля. Любовь ко всему живому, законы равновесия, уважение к жизни, забота о даэрте и Дараэ.

В каком-то смысле для него это действительно смерть. Смерть сознания, смерть части разума, и то, что получится, уже не будет Шавелем.

Но в основе его будет разум даэрте. Сознание даэрте.

И запрет на причинение вреда живому.

И любовь к своему народу, к своему дому. И много другого, что обещает нелегкую жизнь завоевателям. Но это будет еще очень нескоро.

А пока…

Пока ноосфера сходила с ума. Или приходила в него? И то и другое было одинаково нелегко для ее обитателей. Но сделать они ничего не могли, оставалось только перетерпеть.

Разве что Элрану приснился Шавель. На следующий же день.

* * *

— Вель!

Виной в голосе молодого даэрте можно было два моря наполнить.

— Ран, ты чего? Грустишь, как бурундук над разоренными запасами?

Элран не стал врать ни себе, ни другу. Даже во сне.

— Это я все виноват. Что ты умер.

— А как я с тобой разговариваю, если я умер?

— Ты мне снишься.

— Ага, — сообразил Шавель. — А если я тебе скажу что-то такое, что знали только мы, ты мне не поверишь. Ран, я не умер.

Элран и так не поверил. Увы.

— Ран, сделай мне одолжение? Не страдай. Лучше помоги королеве.

— Королеве?

— Я кое-что сделал. Я надеюсь, этого хватит, но буду помогать и дальше. Послушай меня и запомни. Я хотел получить доступ ко всей информации, которой владеют ша-эмо. Я справился, но ее оказалось так много, что мое тело не выдержало. А вот разум — жив.

Элран кивнул.

— Допустим. И…?

— Мой разум жив. Доступ к информации у меня есть. И я буду тебе сниться. Другого пути ее передачи я пока не нашел, к сожалению.

— Снись, ладно? Мне так легче, — Элран конечно, не поверил. Но и отказываться не стал.

Здесь и сейчас он видел своего друга живым и здоровым, веселым и улыбающимся. А это так много! Невероятно много!

— Договорились. Ран, прекрати грызть себя. Я жив — и собираюсь выгнать отсюда ша-эмо.

Элран не стал спорить с другом. Он жив, это главное. Самое главное.

И жить Элрану после этой ночи стало чуточку полегче, но юный даэрте никому и никогда не расскажет об этом сне. И так он грыз себя поедом за то, что не спас друга.

Что согласился на авантюру, что…