Лейб-гвардии майор

— Будет тебе на меня дуться. Деньги мы как-нибудь раздобудем, — заверил Чижиков. — Токмо к границе нам сейчас лучше не подходить. Вильнем хвостом и поедем в Данциг. Пущай Сердецкие по тутошним лесам мотаются, нас ищут.

Я прикинул расстояние.

— Нет, до Данцига далековато: через всю Польшу добираться. Махнем лучше к Мемелю, а там сядем на корабль.

— Это что — к пруссакам в гости? — прищурился Чижиков.

Мемель принадлежал Восточной Пруссии, которая хищно вгрызлась в бока Речи Посполитой.

— Думаешь, они опасней поляков?

— Сунемся — узнаем.

— Эх, знать бы точно, где тут наши войска стоят. Ведь наверняка не все в Крым отправили.

— Дык пока искать будем, нас быстро отыщут и того … убьют, в общем, — заверил Чижиков. Я обратился к дяде с племянницей:

— С нами подадитесь или как?

— А зачем? У вас своя свадьба, у нас своя, — пожал плечами разбойник. — Мы друг другу обуза. Вы и впрямь до Гданьска добирайтесь, а мы тут поозорничаем. Нам законы не писаны, колобродим, где захочется.

Я взглянул на девушку. Она загадочно улыбалась, думая о чем-то своем.

— Чем отблагодарить тебя, Диана-охотница?

— Меня благодарить не надо. Вы дядюшку моего от верной смерти спасли, да за честь мою девичью вступились. Таперича мы квиты. Что мне надо — сама возьму, — с упрямством произнесла она.

— Что же тебе надо?

— А вот его и надо, — девушка кивнула в сторону Карла.

— В смысле? — не сразу сообразил я.

— В мужья его взять хочу. Уж больно пригожий да ладный.

У меня невольно открылся рот, гренадеры захохотали. Кузен от неожиданности подавился собственной слюной. Он закашлялся, девушка подсела рядом и заколотила маленькими кулачками по спине.

— Мадемуазель, я, конечно, польщен неожиданным вниманием к моей скромной персоне, но… — заговорил Карл, справившись с кашлем. Разбойница прервала его речь, приложив шаловливый пальчик к губам кузена:

— Не продолжай, милый. Не говори ничего, я все понимаю. Думаешь, не пара я тебе. Не ровня и ровней быть не могу, — она горько усмехнулась. — Это я в таком виде тебе не нужна, но ты обожди чуток. Все еще переменится.

Карл озадаченно потер подбородок.

— Я готов ждать годами, но чего или кого?

— Меня, — разбойница загадочно улыбнулась. — Ты только потерпи. Ей-ей… немного тебе ходить невенчанным осталось.

Гренадеры смеялись пуще прежнего — гоготал во всю глотку Чижиков, хихикал в кулачок Михайлов, рассеянно улыбался Михай.

— А ты смелая, — тихо произнес Карл и, сняв с головы девушки дурацкий колпак, провел рукой по шелковым волосам. — Я люблю смелых.

— И я люблю, — тряхнув головой, дерзко сказала разбойница. — Ты на меня не смотри как на девку кабацкую, я чай еще не целованная, для мужа себя берегу.

— Так сколько же ждать тебя и твоих перемен?

— Недолго, — сказала девушка и повторила: — Недолго.

— Вот так, Карл, — резюмировал я, — без тебя — тебя женили.

Глава 8

Как мы ни старались, одну ночевку все же пришлось сделать в лесу. Все слишком устали и были не в состоянии продвигаться дальше. Глядя на звездное небо, я всерьез задумался. Мне пришли в голову некоторые параллели с моим прошлым, и навела на них наша спасительница, разбойница Маша.

Ремесло наемного убийцы процветало всегда. Нанятые за деньги профессионалы убивали еще в Древнем Египте, в античные времена, в Средние века и, конечно, в более «прогрессивные» периоды истории. Разумеется, восемнадцатый век не является исключением из данного правила, но есть одно «но»: наемные специалисты обычно прибегают к ядам, засадам в укромном местечке, но почти никогда не устраивают охоту по всем правилам снайперского искусства, а ведь тот самый знаменитый Балагур, который когда-то ловко снял выстрелом из штуцера поручика Месснера в памятный день моего переселения в тело настоящего фон Гофена, применил тактику более позднего периода. Неужто какой-то местный самородок самостоятельно додумался до новых приемов? Вот бы выйти на него, посмотреть в холодные глаза убийцы.

Маша тоже орудовала не хуже заправского снайпера. Она говорила, что ее кто-то учил, причем распространяться об этом человека почему-то не захотела: из боязни, чувства уважения или из благодарности. Возможных причин — масса. Но ее учитель… Не может ли он оказаться тем самым Балагуром, за которым охотится ведомство Ушакова?

Я подошел к девушке. Она сидела на пеньке и при свете костра штопала порванную рубашку дяди. Картина идиллическая, если забыть об обстоятельствах, при которых мы познакомились.

— Не помешаю? — спросил я.

Девушка пожала плечами:

— Свет вы мне не застите, в душу не лезете, значит — нет, не помешаете.

— Насчет души я не уверен, — вздохнул я.

Девушка отложила заштопанную рубаху в сторону, внимательно на меня посмотрела:

— Что вам от меня нужно?

— Расскажи мне о том человеке, который учил тебя стрелять.

Маша насторожилась:

— А зачем он вам?

— Очень нужен по важному делу, — почти не солгал я.

Девушка замотала головой:

— Не задавайте мне о нем вопросов, пожалуйста.

— Почему? — удивился я.

— Потому что я жить хочу. Он очень страшный человек, поверьте. Забудьте о нем.

— Не надо бояться, Маша. Я смогу защитить тебя.

Маша улыбнулась: