Лейб-хирург (СИ)

Я вернулся в зал. Конференция продолжалась, я ловил на себе взгляды коллег, в нихчиталось сочувствие и сожаление. Да что они все?..

Подполковник не обманул: за воротами госпиталя нас ждали два автомобиля. Ну, да, к местудуэли противники едут в разных экипажах, не то еще подерутся по дороге. Шутка… Мы сМишей сели и покатили следом за «Руссо-балтом» Гучкова. Ехать оказалось недалеко.Внезапно булыжная мостовая сменилась отсыпанной гравием дорогой, автомобили миновали каменные столбы ворот и замерли у обширной поляны.

— Где это мы? - спросил я шофера.

— Нескучный сад, ваше превосходительство, - ответил он.

Мы с Мишей выбрались наружу. Я оглянулся по сторонам. У края поляны виднелась группамужчин. При виде нас они оживились и достали из карманов блокноты. Некоторыезасуетились у камер на треногах. Репортеры? Что они здесь делают?

Из первого «Руссо-балта» выбрался Гучков с подполковником. Последний устремился к нам.

— Зачем здесь эти люди? - указал я на репортеров.

— Вы нанесли Александру Ивановичу оскорбление публично. Пусть таковым будет и извинение. Репортеры об этом сообщат.

Я ощутил, как изнутри поднимается гнев, но загнал его внутрь усилием воли. Хрен с ними!

— Прошу за мной! — пригласил подполковник.

Мы вышли к поляне, где встали друг против друга: я - рядом с Мишей, Гучков - сподполковником.

— Явившись сюда, господа, вы подтвердили свою готовность драться, — торжественнообъявил Керножицкий. — По дуэльным правилам до начала схватки предлагаю решить деломиром. Что скажете, господа?

— Не против, - кивнул я. - Надеюсь, Александра Ивановича устроят мои извинения.

— Испугались, князь? - рисуясь, ухмыльнулся Гучков.

Ах, ТЫ, СВОЛОЧЬ!

— Я фронтовой врач, господин Гучков. И крови видел больше, чем вы чернил. Стоящие в стороне репортеры зааплодировали. Лицо Гучкова перекосила гримаса.

— Никаких извинений! Будем стреляться!

Репортеры оживляются. Одно дело стать свидетелями извинений, другое - дуэли.

— Выбор сделан, господа! — объявляет подполковник. — Прошу предъявить оружие!

Достаю из кармана шаровар «браунинг». Все та же карманная модель образца 1910 года.Маленькая, но смертоносная игрушка, если уметь ею пользоваться, конечно. Из такого я стрелял в бандитов в Минске, а после подарил Мише. Себе купил другой, но калибра .380, то есть 9 мм. Патронов в магазине на один меньше, зато останавливающее действие сильнее.

Гучков предъявляет к осмотру «маузер», знаменитую модель К-96. На мой «браунинг»смотрит с пренебрежением. Ну, да, большим мальчикам — большие игрушки. Ты бы еще «КОЛЬТ анаконда» со стволом в восемь дюймов притащил…

Миша недоволен: пистолет у Гучкова мощнее, и обойма больше - десять патронов против шести. Упреждающе жму ему локоть - пусть. Не успеет мой противник расстрелять обойму… Секунданты начинают готовить поединок: устанавливают барьер из воткнутой в землю шашки (подполковник притащил две, похоже, ему очень нравится этой действо) и начинают отсчитывать шаги. Наблюдаю. Меня охватывает ледяное спокойствие. Все эмоции ушли, осталась сосредоточенность. Секунданты втыкают в землю вторую шашку.

— Противники - к барьерам! — объявляет подполковник. Иду. По пути пересекаюсь с Мишей. Он бледен и смотрит на меня с тревогой.

— Все будет пучком! — подмигиваю ему.

Вот и шашка. Встаю, и смотрю, как у барьера напротив занимает место Гучков. Наши приготовленные к бою пистолеты смотрят стволами в землю. Время становится вязким и тягучим.

— Вни-и-имание! - как сквозь вату доносится крик подполковника. — На-ча-ли!

«Маузер» Гучкова ползет вверх, но медленно, медленно. Даже не пытаюсь вскинуть «браунинг», просто поворачиваю его стволом к противнику.

Банг! Банп!

Гучков роняет «маузер» - пуля угодила ему в плечо - куда и целил. Достаточно с него? Нет! Гучков быстро наклоняется и хватает пистолет левой рукой. А вот это зря. Я хотел обойтись ранением соперника, но теперь - извините! У меня — любимая, и я не хочу ее огорчать. Хватит с меня осколка в лоб…

Банг!

Вокруг головы соперника возникает кровавое облачко. Гучков втыкается лицом землю.

— Прекратить стрельбу! — истошно орет подполковник.

Ставлю «браунинг» на предохранитель и сую его в карман шаровар. Отхожу в сторону. Секунданты бегут к Гучкову, склоняются и ворочают тяжелое тело. Затем выпрямляются и идут к репортерам. Лица серьезны, у Керножицкого дрожат губы.

— Александр Иванович мертв! — объявляет подполковник.

— Пуля угодила прямо в темя, — дополняет Миша. - Он умер сразу. Репортеры устремляются ко мне.

— Ваше сиятельство! Несколько слов. Что вы чувствуете?

— Горечь, — говорю, делая сокрушенный вид. —- Два достойных человека вместо того чтобы трудиться на благо Отечество в тяжелый для него час, выясняют отношения на дуэли. Вы сами свидетели, господа, я сделал все, чтобы кончить дело миром. Не моя вина, что соперник не принял извинения.

— Ему вообще не стоило вас вызывать! - замечает высокий репортер с лошадиным лицом.

— Как только посмел! Спасителя государыни…

— Где вы научились так стрелять, князь? — подскакивает другой, маленький и круглый. -— Вы ведь даже не целились.