Лейденская красавица

– Забыть! – со вздохом повторил он. – Как я могу забыть это, когда вы у меня всегда на глазах.

– Не знаю, но мне бы хотелось забыть это безумство.

– Безумство? Она называет это безумством! – воскликнул Адриан. – Она называет безумством это вечное обожание моего сердца, истекающего кровью.

– Вы знаете меня ровно пять недель, хеер Адриан.

– Я желал бы знать вас пятьдесят лет.

Эльза вздохнула. Подобная перспектива вовсе не казалась ей заманчивой.

– Ну, преодолейте вашу девическую застенчивость, – заговорил он вдруг порывисто, – вы уже довольно сделали уступок приличиям, теперь отбросьте в сторону жеманство, бросьте оружие и сдайтесь. Ни один час вашей борьбы, клянусь вам, не был так сладок, как будет сладка эта минута уступки, потому что, помните, дорогая, что я – кажущийся победитель, а в сущности – побежденный. Я отказываюсь…

Он не закончил, потому что Эльза уже могла совладать с собой, но совершенно в ином смысле, чем он надеялся и ожидал.

– Вы с ума сошли, хеер Адриан, – спросила она, – что осмеливаетесь заставлять меня выслушать такие высокопарные пошлости, после того как я вам сказала, что не желаю слушать их? Я понимаю, что вы добиваетесь моей любви. Но раз и навсегда говорю вам, что не могу ответить тем же.

Это был удар, и Адриан не сразу нашелся, что ответить на такое прямое заявление. Его самомнение покинуло его, и он только беспомощно повторил:

– Не можете ответить тем же? Или вы отдали вашу любовь другому?

– Да, – ответила Эльза твердо. Она не на шутку рассердилась.

– В самом деле? Кому же? В прошлый раз вы горевали об умершем отце. Может быть, теперь ваше расположение приобрел этот великолепный гигант Мартин, или… нет, это было бы слишком нелепо… – и он захохотал в своем ревнивом бешенстве, – или этот шут, мой почтенный братец Фой?

– Да, – спокойно отвечала она. – Фой!

– Фой! Силы небесные! Желтоголовый увалень, невежда Фой – мой соперник! И после того говорят, что у женщин есть душа! Соблаговолите мне ответить на один вопрос. Скажите мне, когда возникло это странное и чудовищное чувство? Когда вы объявили себя побежденной непревзойденными качествами Фоя?

– Вчера вечером, если вам угодно знать это, – отвечала она так же спокойно и бесстрастно, как прежде.

Адриана осенило вдохновение. Он на минуту приложил руку ко лбу и громко, резко сказал:

– А, вот что! Это приворотное зелье подействовало в обратном направлении. Бедная Эльза, вы заколдованы. Вы не знаете правды. Я влил вам напиток в воду, а Фой, предатель Фой, пожал плод! Дорогая моя, сбросьте с себя обманчивое очарование! Вы любите меня, а не похитителя сердец Фоя.

– Что вы говорите? Вы влили мне напиток? Вы посмели отравить мое питье своим языческим зельем? Прочь с дороги! Пропустите меня и никогда не смейте говорить со мной! Будьте благодарны, если я ничего не скажу брату о вашей низости.

Что случилось после этого, Адриан никогда не мог в точности припомнить. Он только смутно помнил, что отстранился, а дверь отворилась с такой силой, что он ударился о стену, и мимо него промелькнуло видение – женщина со сверкающими глазами и гневно сжатыми губами – и больше ничего.

С минуту он стоял уничтоженный: удар попал в цель. В сердце его, казалось, не осталось ни надежды, ни чувства. Но затем его бешеный характер (всегда бывший его несчастьем) проснулся вместе с оскорбленным тщеславием, ненавистью, ревностью и прочими ослепляющими сграстями. Это не могло быть правдой, этому должно быть объяснение. Адриан находил его в том, что Фой, по счастливой случайности или по своей хитрости, сделал Эльзе предложение сразу после того, как она выпила любовный напиток. Адриан, подобно многим своим современникам, был крайне суеверен и легковерен. Ему и в голову не приходило с сомнением отнестись к волшебному средству, хотя в душе он теперь и сознавал, что сделал большую глупость, сказав Эльзе в первом порыве ярости, что прибегнул к подобному средству, чтобы приобрести ее расположение, вместо того, чтобы предоставить своим личным достоинствам подействовать на нее.

Что делать? Ошибка была совершена, яд проглочен, но ведь и для яда существует противоядие. Чего он медлит? Следует как можно скорее посоветоваться со своим другом-магом.

Через десять минут Адриан уже был у дома Черной Мег.

Глава XIX. Борьба на башне литейного завода

Дверь отворил Симон, лысый, толстый негодяй, живший с Черной Мег. На расспросы Адриана он ответил, пристально глядя ему в лицо своими свиными глазами, что не может точно сказать, дома его жена или нет.

– Она, кажется, вместе с магом была занята вызыванием духов, но они могли выйти незамеченными, потому что у них есть дар, великий дар, – заключил он, вводя Адриана в комнату, где он бывал не раз.