Лейла (ЛП)

И меня всерьез беспокоит, что эта девушка до сих пор просматривает мой профиль и пишет людям, фотографии с которыми я выкладываю.

— Такие люди, как Сейбл, заставляют сомневаться в том, что мне хочется внимания общественности. Зачем я вообще в это лезу, если мне претит все, что с этим связано.

Лейла укладывается на меня.

— К сожалению, не получится продавать музыку, не мелькая в сети. Слава идет в комплекте с психопатами. — Она целует меня в нос. — Если однажды станешь знаменитым и начнешь много зарабатывать, сможешь нанять человека, который будет чистить твои соцсети от интернет-троллей, и не придется иметь дело с ними самому.

— Хорошая мысль, — отвечаю я, хотя у меня уже сейчас достаточно денег, чтобы нанять человека, который будет вести мои соцсети. Мы с Лейлой так и не затронули вопрос моего финансового благополучия в разговорах. Она считает меня живущим впроголодь музыкантом, но все равно любит, будто я могу бросить весь мир к ее ногам. Что может быть приятнее, чем чувствовать себя любимым за то, кто ты есть, а не за сумму на банковском счете.

— У меня все мысли хорошие, — улыбается Лейла, — потому ты и любишь меня.

— Так сильно, — я целую ее, но мой поцелуй омрачает чувство тревоги.

Лейла понравилась мне с самой первой встречи. Меня влекло к ней. Но среди чувств, которые я испытывал, не было тревоги. И вот по прошествии нескольких недель, я начал беспокоиться за нее.

Возможно, беспокойство — единственное, что отличает любовь от симпатии.

Я раздумываю, не сказать ли ей, чтобы была особенно осторожна в мое отсутствие, потому что моя тревога возросла многократно. Мне бы хотелось, чтобы Лейла никому не открывала дверь, пока меня нет рядом. И очень бы хотелось, чтобы она удалила свои страницы во всех соцсетях. Но я помалкиваю, потому что она взрослая женщина.

Сам не пойму, отчего у меня такое дурное предчувствие, ведь по большому счету я сейчас никто. Неофициальный фан-клуб и пять тысяч подписчиков не делают меня знаменитостью. Да и пара комментариев в сети от фанатов не повод для такой гиперопеки. И все же я установил охранную систему на время своего отсутствия. Так мне будет спокойнее.

— Мы встречаемся с Гарретом через два часа. А еще надо принять душ и собраться.

Лейла целует меня и встает с кровати.

— Я разогрею тебе лазанью. Будешь чесночный хлеб?

— С удовольствием.

Лейла закрывает за собой дверь в спальню, и я неохотно иду в ванную.

Может, стоит завести собаку. Защитника вроде немецкой овчарки. Мне будет спокойнее, когда придется оставлять Лейлу одну.

Я включаю воду и снимаю рубашку, но не успеваю расстегнуть штаны, как слышу стук в дверь. Я сказал Гаррету, что мы встретимся у него. Может, ему надоело ждать.

— Я открою! — кричу я из ванной. Начитавшись комментариев в сети, я не хочу, чтобы Лейла открывала дверь. Тем более Сейбл знает, где я живу. Она спала в моей постели.

— Открываю! — кричит Лейла в ответ.

Я быстро надеваю футболку, как вдруг слышу этот звук.  Будто взорвалась хлопушка. Паф!

Во мне стынет кровь, кажется, будто вены лопнут как стекло, если я двинусь с места. Но я двигаюсь. Я бегу.

В дверях спальни я снова слышу этот звук. Паф!

Распахнув дверь, я вижу, как единственная, что любима и дорога мне, та, ради кого я живу, без сознания лежит на полу гостиной. Лужа крови растекается под ее плечом. В волосах. Упав на колени, я приподнимаю ее голову.

— Лейла, — еле слышно зову я, и мое плечо пронзает жалящая боль.

Все расплывается.

Превращается в кошмар.

Замирает.

Просто замирает…

Просто…

Показания

Детектив не произносит ни слова.

Во всем доме не слышно ни звука. Ни единого.

Надо выпить еще бурбона. Будто прочтя мои мысли, детектив встает за бутылкой. Затем ставит ее на стол и пододвигает ко мне.

— Что было дальше?

Я пожимаю плечами. Делаю глоток.

— Она выжила.

— Кто стрелял в нее? Сейбл?

Я отвечаю кивком, стиснув челюсти.

— Да. Из-за гребанного поста в инстаграм. — Мои слова звучат отрывисто, а по выражению лица отчетливо ясно, как мне хочется закончить этот разговор.

— Сейбл арестовали?

— Нет, — мотаю головой я.

По взгляду детектива понимаю, что он хочет услышать больше подробностей о той ночи, и я расскажу все, но не сейчас. Я и сам еще пытаюсь осмыслить события, приведшие к этому моменту. Нужно переварить все самому, а уже потом озвучивать детективу.

—  Не хочу сейчас об этом говорить. Это, конечно, важно. Просто… — Я встаю из-за стола. — Мне нужно снова проведать Лейлу. — Мой голос звучит грубо после долгого монолога. Детектив ставит запись на паузу, а я иду наверх.

Я останавливаюсь посреди лестницы и, прижавшись спиной к стене, закрываю глаза. Порой мне самому бывает непросто осознавать события, ставшие моей реальностью несколько недель назад.

Нужно время, чтобы мысленно отделить то, что я говорю детективу о Лейле, от того, что мне нужно сказать ей самой.

Пару долгих мгновений спустя я поднимаюсь в нашу комнату. Отпираю дверь и неспешно распахиваю ее, ожидая, что Лейла спит. Но нет. Что ж, она хотя бы лежит на кровати.

— Хочу пить, — безучастно говорит она.