Лейла (ЛП)

— Работы непочатый край, — замечает Лейла.

Ее ответ меня огорчает. Неужели, она теперь так к этому относится? Лейла отрезает крошечный кусочек пиццы. Мы едим домашнюю пиццу, которую испекла Аспен. Раньше этим занималась Лейла, но она больше не готовит после операции. Пицца с толстой корочкой и щедрым слоем начинки, отчего ее сложно есть руками. Только Чед не пользуется вилкой.

— Не хотелось бы мне здесь жить, — говорит он. — Вы в курсе, как далеко ближайший магазин с выпивкой? Далеко. А у нас закончилось пиво.

Аспен берет бутылку вина, стоящую в центре стола, и пододвигает к нему.

— На, допей это, — предлагает она.

***

— Я была бы признательна, если бы ты не пил мое вино, — возражает Лейла. — В шкафчике над раковиной есть бар.

Чед приходит в оживление. Зря она это сказала. Чеду пора было завязывать с выпивкой еще три бокала назад, но он встает из-за стола и направляется к бару.

Аспен наливает себе еще вина.

Но мой взгляд прикован к Лейле, потому что она внезапно замерла. Такое иногда случается с ней из-за тревожного расстройства.

Я внимательно слежу за каждым ее движением в надежде, что она не оказалась на грани очередной панической атаки. Но что-то в ее поведении вызывает во мне беспокойство.

Лейла кладет вилку на стол и берет пиццу руками. А затем откусывает большой кусок. Следом еще один. Держа пиццу правой рукой, левой она берет бокал и отпивает вино.

— Как же вкусно, — говорит она, едва не постанывая, будто не ела несколько дней. Это привлекает всеобщее внимание. Лейла запихивает в рот остатки пиццы.

Аспен смотрит на нее с легким отвращением, с коим Лейла смотрела на Чеда. Встав с места, Лейла тянется к противню и берет себе еще один кусок.

Плюхнувшись обратно на стул, она запихивает в рот столько еды, сколько влезет. Она опять ест, будто от этого зависит ее жизнь. Аспен в ужасе смотрит, как ее сестра разом отправляет в рот полкуска.

— Отвратительно, — говорит она. — Возьми вилку.

Лейла замирает и смотрит на Аспен, а затем переводит взгляд на меня. Смотрит виновато. Смущенно. Откусив наспех еще кусок, она залпом допивает вино.

Поставив бокал на стол, Лейла замирает в нерешительности. Затем прижимает руку ко лбу и стонет, зажмурившись.

— О боже. Голова раскалывается, — она потирает лоб, а затем убирает руку от лица, открывает глаза и… кричит.

От внезапного звука мы подскакиваем на месте.

От ее крика Аспен тоже вскрикивает.

— Что случилось? — спрашивает она, вскакивая из-за стола. — Увидела паука? — Она забирается с ногами на стул. — Где он?

Лейла мотает головой, но не произносит ни слова. Она смотрит в пустую тарелку. А затем встает и пятится от стола с выражением чистейшего ужаса на лице.

— Принеси ей воды, — прошу я Аспен. Я подхожу к Лейле, которая теперь дрожит, прижавшись спиной к стене. Она медленно дышит, но не отводит взгляда от стола.

Я касаюсь ладонью ее щеки и заставляю посмотреть на меня.

— Лейла, с тобой все хорошо?

Она кивает, но руки ее дрожат, когда она берет стакан воды, который принесла Аспен. Лейла выпивает все до дна и чуть не роняет стакан, протягивая его обратно.

— Мне нехорошо, — говорит она, направляясь к выходу из кухни.

Я поднимаюсь за ней наверх, и, едва оказавшись в спальне, она идет прямиком к ящику с лекарствами. У нее дрожат руки, и часть таблеток просыпается на пол, когда она открывает крышку.

Я собираю их с пола и, забрав банку у нее из рук, высыпаю их обратно. Когда я прячу их в ящик, Лейла забирается на кровать.

Она ложится, свернувшись калачиком, и я присаживаюсь рядом. Накрыв ее одеялом, я глажу ее по голове, стараясь успокоить.

— Что случилось внизу?

Она отмахивается от моего вопроса, мотая головой.

— Ничего. Мне просто нехорошо.

— Ела слишком быстро? — предполагаю я.

Лейла переворачивается и натягивает одеяло до подбородка.

— Я не ела, — отвечает она отрывисто, полным злости и смятения тоном.

Мне хочется спросить, что она имеет в виду, но, кажется, я уже знаю.

У нее провалы в памяти. Может, скрытый припадок? У нее такой был однажды в больнице. Но он произошел лишь раз, поэтому ей не стали выписывать лекарства от таких приступов. Нужно завтра позвонить ее неврологу.

Я выключаю лампу на прикроватной тумбочке и целую Лейлу.

— Я скоро приду тебя проведать.

Она кивает и с головой накрывается одеялом.

Лейла много спит. Больше обычного. А вкупе с провалами в памяти и странным поведением, я убеждаюсь, что ей точно стоит сходить на прием к неврологу.

Но вместе с тем, я опасаюсь, что происходящее не имеет никакого отношения к ее травме.

Я сижу с ней еще несколько минут, не спеша возвращаться вниз. Мне не хочется оставлять ее одну, но нужно убрать на кухне.

Спускаясь на кухню, я чувствую, как кипит голова.

Когда я возвращаюсь к ребятам, Аспен складывает посуду в посудомойку. Чед лежит лицом в стол, держа в руке бокал с какой-то выпивкой. Судя по тому, что он что-то неразборчиво бормочет, он не в отключке.

— С ней все в порядке? — спрашивает Аспен.

Я даже не пытаюсь придумать для Лейлы оправдание, потому что сам сбит с толку и задаюсь сотней вопросов.

— Не знаю. Сказала, что у нее болит голова.