Лейла. Навстречу переменам

Поначалу я не поняла подобной просьбы со стороны профа, однако, оглянувшись, осознала, что внезапно оказалась в полукольце охранников Заруха и Нарима, и те смотрели на меня с вполне читаемой угрозой. Псевдо-танцовщица тоже заметила какие-то враждебные действия и перестала потрясать телесами. А до меня внезапно дошло, что из охранников эти бравые ребята как-то резко превратились в тюремщиков. Зарух из странного, но все же приятеля – в палача, по воле которого эти, кажется, уже такие привычные и понятные люди могут в долю секунды меня скрутить. Ромич и профессор из хозяев ситуации – в простых статистов, с мнением которых никто и не подумает считаться, а Фахрим… Фахрим так и остался Фахримом. Ничего хорошего я от него и так не ожидала.

Поглядев в глаза Заруха, я спросила:

– Ваше Высочество, вы настаиваете на том, что мне нужно выйти и спеть здесь, посреди площади?

Почему-то вопреки ожиданиям я не столько злилась на ситуацию, в которую попала, сколько была обижена на Заруха и впервые со дня нашего знакомства перешла на обращение «вы». Почему-то, несмотря ни на что, этот мальчишка мне нравился, и я даже успела записать его в друзья, хотя никому в этом точно не призналась бы, а он… Он хотел моего публичного унижения. Я чувствовала это! Почему? За что? Хотя… Пожалуй, мне это уже неинтересно.

Последняя мысль совпала с утвердительным кивком принца. Я видела, что он прекрасно понял, о чем я подумала, и его губы дрогнули в попытке что-то сказать, но в последний миг он сдержался.

– Да спой уже, малец. Чего уж, – проговорила, тяжело вставая с колен, танцовщица, которая прекрасно слышала нашу перепалку, – принцам не перечат. – И она отвесила Заруху поклон. – Жильгер, заканчивай выть, господа петь изволят!

Да уж, приласкала танцовщица своего компаньона, так приласкала, ничего не скажешь. А я спою, только уж точно не то, о чем меня просили.

Меня наполнил какой-то злой кураж. Хотели моего унижения, принц? Не выйдет!

Я вошла в круг, образованный возле барда и его танцовщицы, и спросила:

– Бубен какой-нибудь есть? – Разумеется, он нашелся. Все же это бродячие музыканты. – Что ж, господа хорошие! – раздался мой звонкий голос над толпой, а я буквально почувствовала этаким удалым цыганом. – Спою вам песню вольную, вольную да веселую!

Весело загомонил в руках бубен, а в голове появилась знакомая мелодия русского романса «Дорогой длинною», которую почему-то навеяли неумелые потуги танцовщицы.

Ехали на тройке с бубенцами,

А вдали мелькали огоньки.

Эх, когда бы мне теперь за вами,

Душу бы развеять от тоски…

Во время песни я активно помогала себе бубном и притопывала ногами. Горе танцовщица тоже не растерялась и вполне успешно помогала мне завести публику своими телесами, под конец, бухнувшись и начав двигать плечами. Видимо, считая этот финт своим коронным номером. Я, решив ее поддержать, на последнем припеве встала на одно колено и с блеском в глазах продолжила колотить в бубен, отчего пышечка стала стараться еще больше, а мужчины, стоявшие в первых рядах, придвинулись к нам как минимум на шаг. В моем мире народ над подобной самодеятельностью посмеялся бы, а то и просто откровенно поржал, а здесь ничего, хлопали от души. Да-а, не избалованы местные, совсем не избалованы. Закончила я свое выступление, подняв раскрасневшуюся и запыхавшуюся танцовщицу на ноги и вручив ей бубен. Все это время я демонстративно не смотрела в сторону своих друзей и провожатых, а потому не видела их реакции. Но меня это сейчас мало волновало.

– Давайте, господа хорошие, отблагодарим эту талантливую танцовщицу звоном монет, и она, я уверен, сегодня еще удивит вас! – проголосила я напоследок.

А не растерявшаяся дева тут же пошла вдоль плотного ряда зрителей, собирая в бубен довольно неплохие подношения. Я же, пользуясь тем, что вектор внимания сместился, отошла за повозку, где народа не было вовсе, скрылась на близлежащей улице и сразу же направилась к гостевому дому, в котором мы остановились. В этом мире одинокому ребенку сложно выжить и не попасть в неприятности. Да и не ребенок я уже, чтобы так глупо поступать. Просто хотелось немного побыть одной, осмыслить произошедшее и себя в том числе. Все-таки я никогда не была такой смелой, чтобы выступать перед целой толпой, а тут вон как раздухарилась. Да, этот мир менял меня, и чаще всего мне это нравилось.

Но за этими мыслями я прятала то, что действительно меня волновало: Зарух… Не ожидала от него такого. Но что стало причиной? Ведь не просто так он захотел увидеть мое унижение на глазах друзей. Только вот просчитался. В маленьком худом пацаненке, так походившем на девчонку, оказалось слишком много гордости и злого куража, чтобы стушеваться и сдаться. Хотя, думаю, ему хватило бы и того, чтобы я просто вышла и промямлила что-то невнятное. Эх, Зарух, Зарух! Не ожидала я от тебя такого, не ожидала… Но хуже было то, что теперь мне совершенно не хотелось разбираться в его мотивах и поддерживать дружбу, или то, что все это время нам ее заменяло.

***

В гостевом дворе я сразу увидела у входа одного из охранников.