Лейла. Навстречу переменам

– Конечно, глубокоуважаемый принц! – склонил голову несчастный лекарь. – Я ни в коем случае не умаляю вашего статуса и влияния при дворе и всего лишь хотел уточнить…

Ткать словесные кружева при дворе султана мог каждый, и сейчас за ними мужчина прятал деятельную работу мысли. Для чего он нужен старшему принцу? В свете скорой поездки Заруха в университетскую школу Тализии напрашиваются не самые оптимистичные выводы, и то, что сказал ему Хабиб, чуть не выбило почву из-под ног мужчины:

– Что ж, тогда ты должен знать, что за подобную услугу я тоже потребую немало. Все-таки твоя племянница откровенно некрасива, и ее спасение не принесет мне удовольствия. – Задумавшись, немного ушел от темы принц, но, встрепенувшись, продолжил. – Так вот, Зарух не должен доехать до школы. Это понятно?

– Т-то есть? – до последнего не желая понимать вполне прозрачный намек Хабиба, спросил мужчина.

– Он должен умереть в Тализии по дороге в школу! – Яростно зашипел принц. – Только тогда я стану помогать твоей племяннице! На этот раз ты все понял?

Лекарь до последнего ожидал услышать другое. Убить? Как? Как он сможет убить мальчишку, которого знает практически с самого его рождения? Которому только что обрабатывал разодранную коленку!

На удивление, принц не стал его дожимать прямо сейчас, но с вполне читаемой угрозой снова прошипел в самое ухо:

– Ответ дашь позже, перед отъездом. И не вздумай обмануть или играть со мной, как и распространяться о тайне, которую я тебе поведал! Ты знаешь, при желании моего влияния хватит, чтобы превратить твою жизнь в кошмар.

И он ушел, оставив мужчину наедине со своими демонами.

А вечером Фатима сидела у него на коленях, обнимала тонкими ручками за шею и заглядывала в глаза, пытаясь выведать, отчего ее любимый дядя сегодня в таком плохом настроении. Мужчина смотрел на нее и понимал, что не может допустить, чтобы этот маленький лучик света погас! Он знал, что если совершит злодеяние, то его в любом случае убьют как преступника или не оправдавшего доверие лекаря. Но если никто не узнает, что это сделал он, то ни его сестру, ни Фатиму не тронут, даже, наоборот, присмотрят и назначат пенсию. И сейчас, глядя в ее бездонные карие глазищи, он с обреченностью понимал, что пойдет и на убийство, и на собственную смерть. На все пойдет, лишь бы она жила.