Лэйси из Ливерпуля

— Как мило с его стороны, правда? — тепло обратилась она к Фионе. — Должно быть, он высокого о тебе мнения, раз купил такую же брошь, как и мне. Я хочу сказать, что если это было, по его словам, извинение, то оно вовсе не обязательно должно было касаться и тебя, так ведь?

Лицо Фионнуалы просветлело — угодить ей было очень легко, с грустью подумала Элис.

— Ты права, мам. — Фиона сгорала от нетерпения показать брошь Орле, у которой в данный момент не было приятеля: она, должно быть, совершенно спятила, если порвала с таким красивым парнем, как Микки Лэвин.

Орле все-таки пришлось сказать об этом Микки в лицо. Она завела его в гостиную, потому что не хотела, чтобы их разговор состоялся в другом месте, где он мог вновь заключить ее в объятия. Все закончилось бы тем, что они опять повторили бы эту замечательную, потрясающую сцену, и она бы пропала.

Боже, какое у него было выражение лица, когда она сказала ему! Орла никогда его не забудет — он был потрясен, не верил своим ушам, готов был расплакаться. В его черных глазах светилось отчаяние.

— Но ведь я люблю тебя, — сказал он, как будто это имело решающее значение.

— А я тебя не люблю, — с жаром заявила Орла.

— Любишь! Конечно любишь. И ты сама знаешь это. Я ведь вижу. То, чем мы занимались вместе, было волшебством. Разве не так, Орла? — Он схватил ее за руку. — Разве не так?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, — ответила она. — Это было приятно, но и только. Мне понравилось.

— Ты лжешь. Ты тоже подумала, что это волшебство, как и я.

Орла пожала плечами. Ей страстно захотелось, чтобы он навсегда ушел, ушел из ее дома и из ее жизни. Она скрестила руки на груди и пожелала ему спокойной ночи.

— Значит, все?

— Все.

— Все кончено?

— Кончено, Микки.

— Ты разбила мне сердце, — произнес он дрогнувшим голосом.

— Оно скоро заживет, — беззаботно ответила она.

Входная дверь с грохотом захлопнулась. По-прежнему прижав руки к груди, Орла принялась раскачиваться взад и вперед на кушетке. Слезы капали ей на колени, на юбку, оставляли мокрые пятна на ее туфлях и на полу вокруг.

В таком виде ее и нашел Кормак — раскачивающейся, как сумасшедшая, на кушетке, и заливающей гостиную потоками слез. «Зачем ты сказала Микки, чтобы он уходил, если ты хочешь, чтобы он остался?» — спросил он, и от этого Орла заплакала еще сильнее. Вошла встревоженная Элис, постаралась, как могла, утешить дочь и отправила ее в постель, дав чашку какао и пару таблеток успокоительного.

Это случилось много недель назад, но Орла по-прежнему не могла забыть лицо Микки, хотя теперь она ненавидела его. Она ненавидела все связанное с Микки Лэвином.

Сейчас его лицо вновь возникло перед ней, оно глядело на нее с листа бумаги, заправленного в печатную машинку. Орла старалась подавить желание вырвать этот листок и разорвать на мелкие кусочки, потому что лицо все равно появится снова, как только она вставит чистый лист в машинку.

В небольшой конторе вместе с ней работала еще одна женщина, Эдди Джонс, секретарша Берти Крейга. Орла не ладила с ней. Эдди недолюбливала свою молодую напарницу за то, что та стала любимицей босса.

— Что с тобой происходит? — поинтересовалась она, когда Орла, скривившись, словно от зубной боли, уселась за печатную машинку.

— Ничего со мной не происходит, — резко бросила Орла.

— Тогда почему у тебя такой вид, будто ты потеряла фунт стерлингов, а нашла только шестипенсовик?

— Может, так оно и случилось, вот почему.

Эдди пожала плечами:

— Я просто спросила.

Орла подумала, как Эдди отреагирует, если она закричит: «Мне кажется, что я беременна, вот в чем дело . Черт бы тебя побрал, я думаю, что беременна. А я не хочу быть беременной. Я не хочу этого ни за что на свете. Я ненавижу Микки Лэвина. Мужчины должны предохраняться, надевать эти штуки. Но Микки не сделал этого, и теперь я беременна».

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Орла? — обеспокоенно спросила Эдди. — Теперь у тебя такой вид, словно ты вот-вот расплачешься.

— А вы бы не заплакали, потеряв целый фунт и найдя взамен шесть пенсов?

— Я только стараюсь помочь, дорогая.

Вероятно, именно слово «дорогая» прорвало плотину, и Орла принялась плакать.

— Простите меня за мою грубость, — рыдала она. — Кое-что действительно произошло, но я не могу рассказать вам об этом.

— Почему бы тебе не пойти домой? Я скажу Берти, что ты почувствовала себя плохо. Он поймет.

— Пожалуй, я так и сделаю. Спасибо, Эдди.

Орла медленно пошла по Ливерпуль-роуд по направлению к Бутлю. У нее уже неделю не было менструации, такого раньше никогда не случалось. Орла действительно залетела, как грубо выражались некоторые. Приближаясь к Сифорту, она прошла мимо приемной врача и на минуту задумалась, не зайти ли внутрь, чтобы ее осмотрели. Но она выглядела такой молоденькой, и у нее не было обручального кольца. Что скажет врач?