Лейтенант Белозор

[Французов непреодолимо тянет к танцам; говорят, они владеют секретом все обращать в такт; я верю этому, когда вижу, как эти великие завоеватели мира заставляют и народы и королей кружиться в хороводе! (фр.)]

Двери отворились, и капитан garde-cote [Береговая стража (фр.)] Монтань-Люссак влетел на цыпочках в комнату. Он был человечек лет тридцати пяти от роду и вершков тридцати пяти от полу, с кроликовыми глазами, с совиным носом и с настоящею французскою самоуверенностью. На нем был синий мундир с одним эполетом, и он подпирался шпажкою, которая, вместе с тонкими козьими ножками, делала его весьма похожим на треногую астролябию.

- Ma foi [Честное слово (фр.)], - сказал он, раскланиваясь с видом благосклонности, - недаром говорят, что в рай претрудная дорога. Ваш фламгауз, mon bon monsieur Sarvesan [Добрейший господин Сарвезан (фр.)], настоящий рай Магометов, потому что одна mademoiselle [Мадемуазель (фр)] Жанни стоит всех гурий вместе, - и с этим словом он так махнул мокрою шляпою, что брызги полетели кругом.

- Вы так любезны, капитан, - отвечала Жанни с лукавой улыбкой, вытирая платком платье, - что нет средств сухо принять ваши приветствия!

- Вы божественно снисходительны, мадемуазель Жанни, - возразил, охорашиваясь, француз, вовсе не замечая насмешки, - и я принес жертву вашей божественности - премиленький рисунок воротничка, - в нем вы покажетесь, как персик между листьями. А вам, madame Surver-sant, - сказал он, обращаясь к хозяйке, - выписал я рецепт, как сохранять в розовом варенье природный его цвет.

- Лучше бы научили вы средству сохранять ковры от мокроты, - отвечала она, с ужасом глядя на струю дождя, текущую со шляпы героя.

- Капитан - неизменный угодник дамский, - молвил хозяин, трепля его по плечу, - у него в кармане всегда найдется про них какая-нибудь игрушка и в голове запасный комплимент!

- Par la sainte barbe (клянусь пороховою каморою), - возразил капитан, вытягивая свой туго накрахмаленный воротник, - мое сердце готово всегда упасть к ногам прекрасных, а шпага - встретить неприятеля!

- Славно сказано, капитан, - только, видно, у вас сердце некрепко привязано, когда вы можете выкидывать его, как червонный туз; ну, а, кстати, о шпаге: много лп ей было работы пронзать и щупать тюки с запретными товарами?

- Я задавлен делами, vrai dieu [Истинный бог (Фр.)], задавлен! отвечал французик, зачесывая на обнаженный лоб скудные волосы.(tm) Ваши соотечественники, вместо благодарности нашему доброму императору за то, что он не столкнул Голландию в море, беспрестанно заводят по всем шинкам заговоры, а забияки русские и англичане того и жди, что нагрянут на берег! Знаете ли вы, что они затеяли тайную высадку, чтоб захватить крепость и порт, - безделица! К счастью, сударь, я своею проницательностью уничтожил их замыслы и спас город: злодеи были захвачены, - и в чем, как вы думаете? В ромовых бочонках, сударь, в ромовых бочонках!

- Вам должно воздвигнуть статую во весь рост на бочонке вместо подножия, - сказал, улыбаясь, хозяин.

- Этого мало, repp Sans-fer, Sans-ver-Sarrasin, извините, пожалуйте, я не в ладу с голландскими именами, - вообразите себе, что эти вандалы, англичане, эти враги человечества, то есть французов, собрались нас зажарить заживо, вместе с домами и кораблями, открыли в Лондоне подписку, наняли контрабандистов, чтоб ввести потихоньку зажигательные вещества в курительном табаке, в свечах, в колбасах, в копченых рыбах, даже в помадных банках, сударыня, даже в помадных банках; все каблуки французских генералов начинены были порохом: злодеи хотели поднять на воздух каждого из нас поодиночке...

- И вы опять открыли их?

- Mais cela va sans dire (это и без слов разумеется), под крыльями французского орла и до тех пор, покуда я охранитель берегов здешних, вы можете спать как за каменного стеною.

- Не угодно ли же гению-хранителю отведать нашего обеда? - сказал хозяин, наскучив его болтаньем, - суп и железо надо обрабатывать, покуда они горячи!

Таможенный храбрец жеманно подал свой локоть хозяйке, Виктор - дочери, а сухощавый Гензиус и шаровидный хозяин, как постный сочельник и сытное рождество, замкнули шествие.

Я думаю, известно всем и каждому, что бог отдал французам майорат любезности с дамами, по крайней мере Монтань-Люссак нисколько не сомневался, что он урожденный остроумец и непобедимый человек в искусстве нравиться. Правда, что переслащенные комплименты его подернулись уже мохом со времен Франциска I, но зато он отпускал их Жанни самым новым, хотя весьма смешным образом. Обо всем другом рубил он сплеча, не краснея, и между тем не забывал ни стакана, ни тарелки. Изгоняемая из желудка и головы его пустота разрешалась безмерным хвастовством.

- А каков наш маленький капрал? Soit dit sans vous deplaire (не во гнев вам будь сказано), - сказал он, качаясь на стуле. - С каждой почтою присылает он к нам ключи какой-нибудь столицы; нас ожидают уже в Петербурге, и тамошние дамы заказали тридцать тысяч пар башмаков для встречного бала! Что это за прелестная земля Московия, когда б вы знали! Рай, а не край.