Лейтенант и его судья

— Дугонич! Генерал Венцель одержим идеей, что тот, кто стрелял в тебя, и Рихарда Мадера отравил. По его мнению, это политический убийца. Серб или русский, чех или венгр. Генерал никогда не сможет примириться с мыслью, что Чарльз Френсис может быть офицером австрийской армии.

Дугонич расхохотался.

— Скажи этому старому стервятнику, чтобы он не совал нос в мои дела, — проворчал он. — Иначе он сам, возможно, окажется в дерьме.

Кунце кивнул.

— Я понял.

Он знал теперь, кто была эта женщина. Лили Венцель. Он удивлялся себе, как это раньше не пришло ему в голову.

— Ничего ты не понял, — сердито сказал Дугонич. — Я имел в виду только…

Кунце перебил его:

— Я знаю, что ты имел в виду. Я хочу тебе только сказать, что мы нашли пулю. Выстрел был сделан из пистолета калибра двадцать два, скорее всего, из браунинга. Это твой пистолет?

— Нет, она принесла его с собой.

— А где он?

— Откуда же мне знать? В конце концов, я чуть не истек кровью. — Он ухмыльнулся: — Одно ясно: в чувстве юмора ей не откажешь! Сначала она пыталась меня кастрировать, а потом вызвала акушера. Этот добрый человек взял весь набор инструментов с собой, начиная с акушерских щипцов, — люди, наверное, помирали со смеху надо мной. — После короткой паузы он продолжил: — А что касается генерала, ты должен что-нибудь предпринять. Чего доброго, он решит, что обязан смыть позорное пятно со своего доброго имени, а он уж точно стреляет лучше своей жены и может запросто меня угробить.

Кунце тихо рассмеялся.

— Во-первых, у него нет ни капли чувства юмора. Поэтому он будет целиться тебе в голову. Ты прав: единственный выход — несчастный случай. И неважно, насколько это малоправдоподобно. Ты чистил свой пистолет, и внезапно произошел выстрел. Генералу дадут понять, что необходимо держать все в тайне, так как ты не хочешь погубить репутацию дамы. К счастью, генерал знает тебя достаточно хорошо, чтобы не заподозрить в тебе русского шпиона.

— А как быть с остальными членами комиссии?

— Об этом не беспокойся. Господа не производят впечатления, что они жаждут тщательного расследования. Для них это дело кажется довольно ясным. И в непорочности офицерского корпуса они и без того убеждены гораздо меньше, чем Венцель.

Генерал Венцель был вновь вызван в замок Бельведер, где ему пришлось выслушать много неприятного от наследника престола. Эрцгерцог Франц Фердинанд прочитал в газете о выстреле в капитана Дугонича и был в бешенстве от того, что это попало в прессу. На этот раз он разделял мнение Кунце, что выстрел связан с любовной историей. Он считал все это дело просто отвратительным и наносящим ущерб репутации Генерального штаба. Он недвусмысленно дал понять, что таким офицерам, как Дугонич, не будет места в армии, как только он станет кайзером. В конце, с присущим ему отсутствием логики, он потребовал, чтобы все подробности этого дела, раз уж оно попало в газеты, были опубликованы, чтобы прекратить все слухи и предположения.

— Я всепокорнейше придерживаюсь другого мнения, чем его Императорское Высочество, — возразил Кунце, когда узнал о приказе эрцгерцога. — Капитан Дугонич настаивает, что это был несчастный случай и что он ранил себя сам.

— Не будьте ослом, Кунце, — проворчал Венцель. — Вы отлично знаете, что он лжет, черт бы его побрал.

— Весьма вероятно, господин генерал. Но какие причины у такого порядочного человека, как капитан, искать спасения во лжи? Здесь могут быть только причины, касающиеся вопросов чести. Вы, господин генерал, встречаетесь с капитаном в обществе гораздо чаще, чем я. Вы хорошо знаете, в каких кругах он вращается. А если дама принадлежит к этим кругам? Вдруг это супруга в высшей степени респектабельного человека? Разве не станет это причиной настоящего скандала?

Глаза Венцеля сузились, и он долго с подозрением разглядывал Кунце.

— Что вам известно? — резко спросил он.

— Только то, что я вам доложил, господин генерал.

— Оружие нашли?

— Нет, еще не нашли. Возможно, эта персона взяла его с собой.

— А пуля?

— Выпущена из пистолета двадцать второго калибра.

— Полиция нашла свидетелей, которые видели эту персону входящей и выходящей из квартиры?

— Нет, господин генерал. Но я постоянно в контакте с комиссаром доктором Вайнбергом, и он обещал немедленно поставить меня в известность, как только они найдут что-либо существенное. Но пока ничего нет.

— Это просто от недееспособности, — проворчал Венцель. — Но вы заблуждаетесь, если полагаете, что я доволен, как ведется расследование этого дела. Один ляпсус за другим! Немедленно поставьте меня в известность, если появится что-то новое. — И затем сухо: — Вы свободны.