Лейтенант и его судья

— Исключено. По крайней мере, пока армией командуют офицеры. Враг может во всех отношениях отличаться от нас, но в одном мы одинаковы: его командование состоит из джентльменов. Война, конечно, это кровавый ад, но сохранились некоторые, еще с рыцарских времен действующие правила. Ведь при такой бомбардировке бомбы могут не попасть в цель, а упасть на мирное население. Ни один командующий, не важно, с какой стороны, не захотел бы взять на себя ответственность за такое преступление!

Кунце не хотел спорить с полковником; он не стал напоминать ему о впечатляющих успехах немцев при бомбометании. В конце концов, он принял приглашение на обед не для того, чтобы обсуждать перспективы воздухоплавания.

Разговор перешел от аэропланов к Франции и ее армии. Есть слухи, сказал один молодой лейтенант, что они хотят изменить военную форму: Генеральный штаб предложил упразднить сверкающие кирасы у кавалерии и красные рейтузы у пехоты — они являются сейчас для современной дальнобойной артиллерии прекрасной мишенью.

Большинство за столом высказалось, однако, в том смысле, что с малозаметной формой теряется военный лоск солдата и подрывается мораль войск. Беседа о французах привела к обсуждению недавно нашумевшего случая в Вердене. Солдат пытался убить восемьдесят своих товарищей, подмешав им яд в пищу, только из-за того, что одному из них был должен сто пятьдесят франков. Капитан Кунце счел момент подходящим, чтобы перейти к разговору о Чарльзе Френсисе. Он достал из кармана коробочку и протянул ее полковнику фон Инштадт.

— Вот одна из коробочек, в которых был отправлен цианистый калий. Это показывает, насколько тщательно все было запланировано. Если коробочка хотя бы на несколько миллиметров была толще, конверт не прошел бы в щель почтового ящика.

Коробочка из тонкого картона пошла по рукам, пока не попала светловолосому лейтенанту на другом конце стола. Он смотрел на нее несколько мгновений, после чего поспешно, как будто обжегшись, передал ее соседу. От внимания Кунце это не ускользнуло.

— Вы уже видели где-то такую коробочку, господин лейтенант?

Офицер смотрел на него, не отвечая. Возникло тягостное молчание. Лейтенант ответил растерянным, тихим голосом:

— Да, господин капитан, в такой коробочке я получил писчие перья. В подарок ко дню ангела.

— Писчие перья ко дню ангела?

— Это была шутка. Я однажды попросил перо у товарища, и оно мне понравилось. На следующий день случайно был мой день ангела, и он подарил мне дюжину таких перьев.

— Как зовут вашего друга?

— На этот вопрос, пожалуйста, позвольте мне не отвечать, господин капитан.

Лейтенант говорил вежливым, но решительным тоном.

— Почему же нет?

— Потому что мы все находимся под подозрением, господин капитан. Весь гарнизон. И я не хочу подводить никого из моих товарищей.

За столом царило гробовое молчание. Кунце вглядывался в лица — они были похожи на статуи: глаза, которые ничего не видели, уши, которые для доводов разума глухи.

Полковник фон Инштадт прервал молчание:

— У меня есть предложение, Дильманн. — В слегка гнусавом аристократическом голосе сквозила некоторая досада. — После обеда вы назовете имя господину капитану тет-а-тет. Все это мне представляется не столь важным, чтобы терять на это время.

Хотя своим вмешательством полковник помог Кунце, сделал он это скрепя сердце. Капитану же было давно ясно, что следователь, если он хочет добиться успеха, должен уподобиться бесхозной кошке — позволять каждому делать с ней кто что хочет, но не пропускать ни одного мусорного ведра, как бы оно ни воняло.

— А теперь фамилию! — сказал Кунце в раздевалке лейтенанту Дильманну, пока тот пристегивал портупею.

Дильманн выглядел совершенно несчастным.

— Я должен, да, господин капитан? — И когда его мучитель кивнул, он вздохнул: — Ну хорошо, господин капитан. Это был обер-лейтенант Петер Дорфрихтер.

Кунце ничего не сказал. Он к этому ответу был уже готов. Если бы Дильманн назвал другое имя, он был бы сильно разочарован.

— Мне нужна эта коробочка, господин лейтенант.

— Наверное, я ее давно выбросил, господин капитан.

— Вы должны ее найти! Этим вы поможете не только следствию, но и обер-лейтенанту Дорфрихтеру.

— Лучше бы он не дарил мне эти проклятые перья, — застонал Дильманн. — Ну хорошо, господин капитан. Пойдемте ко мне домой. Может быть, эта проклятая коробочка найдется.

Он жил недалеко от комендатуры. Коробочка с перьями лежала в верхнем ящике комода, а карточка с поздравлением, с которым ее прислали, — в стопке писем под пресс-папье. Кунце забрал обе вещи, а также фотографию группы офицеров, среди которых были Дильманн и Дорфрихтер, снятую во время пикника неподалеку в лесу.

Коробочка была идентична тем, которые посылал Чарльз Френсис. Полиция до этого успела установить, что такие коробочки продавались в городе только в одном магазине, а именно в хозяйственном магазине Моллера на Бетховенштрассе.

Семейство Моллеров: отец, мать и четыре дочери — жило в маленькой квартире позади магазина. Каждый из них, не занятый на кухне, уборкой, сном, едой или болтовней, обслуживал покупателей.