Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев

С болью Шведова и раньше общалась тесно, болью старшину не напугаешь, но когда узнала, что ни на фронт, ни вообще в Те правильные времена ей уж не вернуться, такой кризис бахнул – мама не горюй. Вообще человеку, узнавшему, что у него восемь квадратных сантиметров черепной коробки теперь из металла, пусть и очень хорошего, нелегко эту весть пережить. Теоретически могли череп и пластиком починить, но хуже он подходил по медицинским показаниям. Так уж вышло. Вообще-то, Марину не латка на голове убивала, а то, что Прыгнуть назад она никогда не сможет…

Ирка бывала в госпитале каждый день кроме дежурств, сам Женька навещал по возможности – иных посетителей Шведова принципиально не воспринимала. Коваленко дважды пытался наведаться – его вообще встречала истерика безмолвная. Оно и понятно – бинтов и капельниц стесняется человек. Потом как-то заехал Сан Саныч. Говорил со старшиной наедине, о чем, можно догадаться. Оба знали покойного Варварина, и дела тех времен знали. Марина слегка протрезвела, осознала, что жива и работать нужно. Сначала Ирка у нее всякие мелочи аутентичные уточняла, в блокнот записывала. Потом Женька принес ноутбук и потребовал делом заняться. Лежала старшина Шведова, тыкала одним пальцем в клавиатуру, материлась и критиковала планируемые этапы подготовки. Сначала толку от тех неловких замечаний набиралось ноль целых, ноль десятых, потом наработали методику. Телевизор старшина по-прежнему на дух не выносила, но осознала, что и в этом мире своих боевых фронтов хватает, а не сплошь курортно-ташкентские армии бездельничают. Начала вставать, в парк выходить. Колбасило девушку, конечно, да и специфика физического состояния сказывалась. С «плановым ростом рядов младенческого народонаселения» все обстояло благополучно, хотя врачи и удивлялись. Случился и еще кризис нервов, когда все отдельские в командировку отбыли, но Сан Саныч выручил, «на горло» взял…

…Женька, отдуваясь, замедлил шаг. Оздоравливающиеся девушки шли навстречу, обе в форме «по-спортивному» – Марина, кстати, к яркости спортивных костюмов относилась нормально – не мини-юбки какие-нибудь, декольтированные. Крепкий она человек, пусть и с предрассудками. Вполне закономерными.

Ирка помчалась «на малый круг», а выполнившие свой долг физкультурники неспешно пошли вдоль пустующих скамеек.

– Ну и как оно вообще? – спросил Женька.

– Вот что вы одно и то же? Не стеклянная, не развалюсь.

– Вежливость требует. Я человек интеллигентный, мне сразу с «ё-моё» начинать не полагается. Я, может, офицер и вообще очки когда-то носил.

Старшина прыснула:

– Я помню. Дурным таким выглядел. А сейчас-то зачем? «Как оно вообще». Прямо спросить не решишься?

– Що за мир? Не девушки, а гвозди какие-то, железнодорожные. Все в лоб, все бронебойно.

– Железнодорожные гвозди называются «костылями». Не подпирай меня, Жека.

– Ладно. Поедешь?

Шведова поправила трикотажную шапочку на остриженной голове, потрогала неочевидный живот:

– Хоть ты не размазывай. Ирка меня уже заела агитацией. Я бы поехала. Мне, может, даже хочется поехать. Но будет ли такой факт естественным? Нужна я ему? Или из жалости ко мне ходит? Если честно?

– Фигня вопрос. Ты человек наш, отдельский. Дите в тебе тоже наше. Мы, как ни крути, все тут родственники. Даже вон Катерина, пусть и в даль несусветную забралась, но вполне наша. И что тут неестественного, если тебя сослуживец и хороший мужик на свидание приглашает?

– Вот так просто?

– Наверное, еще проще, но я же подлиннее сказать люблю. С тонкостями и образностями перевода. А насчет остального даже не комментирую. Ну кто к хорошенькой девушке из жалости цепляется?

– Совсем дурак?

Женька усмехнулся и пожал плечами.

Шведова вздохнула:

– Врешь, конечно, но все равно спасибо.

– Не за что. Куда повезет-то? В кино, небось, не захотела?

– Какое у вас кино?! Одно дерьмище. Валера Кусково посмотреть звал. Там отреставрировано все графское, но вроде музея. Не только для буржуев.

– Хорошее дело. Если сгинет парк, хоть дитю расскажешь…

День был будний, обычный, осенний. У кого-то выдался редкий выходной по службе, и этот день стоило провести с хорошим человеком, а кто-то спешил принять душ и отправиться на боевой пост. Война стала иной, бесконечной. Да и вообще всё изменилось. Хотя трудно быть уверенным. Мир ведь всегда менялся, возможно, и жуткая Психа соседствовала с людьми изначально. Просто сейчас она собралась прыгнуть.