Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

— Представьте капитана Хорнблауэра его княжеской светлости.

— Да, ваше величество.

Голубые глаза короля ласково улыбались.

— Спасибо, капитан, — сказал король. — Исполняйте свой долг, как вы его исполняли, и ваша совесть всегда будет чиста.

— Да, ваше величество, — сказал Хорнблауэр.

Сент-Винсент снова поклонился, поклонился и Хорнблауэр. Он знал, что не должен поворачиваться спиной к королю — почти единственное, что он знал о придворном этикете. Это оказалось не так уж трудно. Довольно много людей ожидали своей очереди подойти к королю, и Хорнблауэр, вслед за Сент-Винсентом, бочком пробрался мимо них.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Хармонд, ведя их в дальний конец покоя. — Подождите немного.

— С кем только не поведешься на королевской службе, — заметил Сент-Винсент, пока они ждали. — Не думал, что это навьючат на вас, Хорнблауэр.

— Я… я не совсем понял, — сказал Хорнблауэр.

— Этот князь…

— Сюда, пожалуйста, — сказал Хармонд, появляясь снова.

Он подвел их к терпеливо ожидавшему юноше — нет, даже мальчику — в чужеземном зеленом с золотом мундире, с короткой шпагой на боку, в орденах — несколько орденов висели на груди, два на шее. За ним возвышался грузный господин в таком же, но более скромном мундире, смуглый, с толстыми отвислыми щеками. Сам мальчик был красив, его белокурые волосы ниспадали локонами, глаза были честные, голубые, нос немного вздернутый. Грузный господин выступил вперед, не подпуская их к мальчику. Хармонд посмотрел на него в упор.

— Сначала их следует представить мне, — объявил грузный господин. Говорил он басом, с немецким, как решил Хорнблауэр, акцентом.

— Почему, сэр? — спросил Хармонд.

— По законам Зейц-Бюнау лишь обер-гофмейстер вправе представлять кого-либо его княжеской светлости.

— И?

— А я, сэр, обер-гофмейстер. Как вам известно.

— Очень хорошо, сэр, — покорился Хармонд. — Имею честь представить: адмирал досточтимый граф Сент-Винсент, капитан Горацио Хорнблауэр, лейтенант Энтони Брейсгедл.

Хорнблауэр собирался уже поклониться, когда заметил краем глаза, что Сент-Винсент по-прежнему стоит прямо.

— Кому имею честь быть представленным? — холодно спросил Сент-Винсент. Похоже, он не жаловал немцев.

— Доктор Эйзенбейс, — сказал Хармонд.

— Его превосходительство барон фон Эйзенбейс, обер-гофмейстер и статс-секретарь его светлости князя Зейц-Бюнауского, — пояснил грузный господин. — Очень рад знакомству.

Он некоторое время выдерживал взгляд Сент-Винсента, затем поклонился. Сент-Винсент поклонился не раньше, чем начал кланяться Эйзенбейс. Хорнблауэр и Брейсгедл последовали его примеру. Все четверо выпрямились одновременно.

— А теперь, — сказал Эйзенбейс, — честь имею представить…

Он повернулся к князю и заговорил по-немецки, видимо повторяя сказанное, затем назвал имена. Маленький князь при каждом имени наклонял голову, но Сент-Винсент склонился низко, почти как перед королем. Хорнблауэр поступил так же. Потом князь заговорил по-немецки.

— Его княжеская светлость говорит, — переводил Эйзенбейс, — что счастлив познакомиться с офицерами флота его величества, поскольку его светлость желал бы вместе с ними воевать против французского тирана.

— Скажите его княжеской светлости, — сказал Сент-Винсент, — что мы тоже счастливы.

Эйзенбейс перевел, и князь каждому по очереди улыбнулся. Наступила неловкая пауза. Все смотрели друг на друга. Наконец Эйзенбейс что-то сказал князю и, получив ответ, повернулся к остальным.

— Его княжеская светлость, — объявил он, — говорит, что больше не будет вас задерживать.

— Хм, — буркнул Сент-Винсент, снова складываясь пополам.

Остальные сделали то же, и все отступили назад и вбок.

— Чертов выскочка! — проворчал Сент-Винсент себе под нос, потом добавил: — По крайней мере, дело сделано. Можно уходить. Идите за мной.

Они вышли во двор. Лакей подозвал графский экипаж, они забрались внутрь. Хорнблауэр ничего не соображал от насморка и пережитого волнения. После странного инцидента с молодым князем он окончательно перестал понимать, что к чему.

— Итак, Хорнблауэр, это ваш мичман, — сказал Сент-Винсент.

Голос его так походил на грохот колес по мостовой, что Хорнблауэр не знал, правильно ли он расслышал, тем более адмирал сказал что-то очень странное.

— Простите, милорд?

— Вы меня прекрасно слышали. Я сказал, что это ваш мичман — князь Зейц-Бюнауский.

— Но кто он?

— Один из немецких князей. В прошлом году Бони по дороге к Аустерлицу выгнал его из княжества. Страна кишит немецкими князьями, которых Бони повыгонял из их княжеств. Но этот, как вы слышали, приходится королю внучатым племянником.

— И он будет моим мичманом?

— Именно. В отличие от прочих он молод и еще может чему-нибудь научиться. По большей части они поступают в армию. В штаб. Бедный штаб. Но теперь в моде флот — впервые с немецких войн. Видит бог, мы выигрываем битвы, а солдаты — нет. Так что всякие недоделанные аристократы, вместо того чтобы идти в драгуны, поступают теперь на флот. Его величество сам выбрал карьеру для своего племянника.

— Я понял, милорд.

— Ему это будет не вредно. «Атропа», конечно, не дворец.