Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

Шкоты — снасти бегучего такелажа, которые растягивают нижние углы парусов или вытягивают назад шкотовые углы треугольных парусов.

Шлюп — маленькое судно, больше брига, но меньше корвета.

Шпигаты — сквозные отверстия в борту или палубе судна для стока воды.

Шпиль — якорная машина с вертикальным валом, служащая для выбирания якорей. Шпили были деревянные и вращались вручную.

Шпор — нижний конец мачты или стеньги, ее «пятка».

Шпринг — трос, заведенный в скобу станового якоря или взятый за якорь-цепь, другим концом проведенный на корму, для удержания судна в заданном положении.

Штаг — снасть стоячего такелажа, поддерживающая в диаметральной плоскости вертикальные рангоутные деревья — мачты, стеньги и пр.

Штерт — снасть, большей частью тонкая и короткая, ввязанная или вплетенная одним концом и служащая для привязывания или для носки различных предметов либо для подъема их на корабль.

Штормовые паруса — специальные косые нижние паруса, которые ставятся во время шторма.

Шхуна — парусное судно, имеющее не менее двух мачт и несущее на всех мачтах косые паруса.

Эзельгофт — деревянная или металлическая соединительная обойма с двумя отверстиями. Одним отверстием надевается на топ мачты или стеньги, а во второе выстреливается (пропускается) стеньга или брам-стеньга.

Ют — кормовая часть верхней палубы судна.

Якорь плавучий — спущенный за борт парусиновый конус со стропами или парус, раскрепленный на длинном древке. Служит для уменьшения дрейфа.

Ял — небольшая служебная судовая шлюпка.

Таблица перевода мер

1 морская лига = 3 морских мили = 5,56 км

1 морская миля = 10 кабельтовых = 1,852 км

1 кабельтов = 10 морских саженей = 680 футов

1 морская сажень = 6 футов = 2 ярда = 1,83 м

1 сухопутная британская миля = 1760 ярдов = 5280 футов = 1609,3 м

1 ярд = 3 фута = 91,44 см

1 фут = 12 дюймов = 30,48 см

1 дюйм = 2,54 см

1 галлон = 4 кварты = 8 пинт = 4,546 л

1 кварта = 2 пинты = 1,14 л

1 пинта = 0,57 л

1 фунт = 453,59 г

1 узел = 1 миля в час, или 0,514 м/сек.

1 английский центнер = 50 кг

Послесловие

Есть два способа читать сагу о Хорнблауэре. Можно следовать порядку, в котором книги были написаны: начать с романа «Все по местам!» (1937), дойти до «Лорда Хорнблауэра» (1946) и лишь потом вернуться к юности героя в «Мичмане Хорнблауэре» (1950). Однако более традиционный способ — следовать внутренней хронологии событий, то есть начинать с «Мичмана». Впрочем, в те далекие уже времена, когда эти книги приходилось вылавливать в букинистических магазинах или оставлять открытку в Библиотеке иностранной литературы и ждать, когда дойдет твоя очередь, их читали в произвольном порядке (мне, например, первым достался «Адмирал»). И это было ничуть не хуже, поскольку романы не задумывались как сериал: Форестер писал их как отдельные и, закончив очередной, всякий раз считал, что наконец-то поставил в истории героя точку. А несколько лет и несколько книг спустя какой-нибудь случай заставлял его вернуться к Хорнблаэуру.

Для «Мичмана» этим случаем стал сердечный приступ. Приступ (закупорка коронарных сосудов, чрезвычайно болезненная) произошел в два часа ночи; по счастью, крик Форестера услышали близкие, и разбуженный телефонным звонком врач «в лучших традициях своей профессии» тут же выехал на помощь. «Уже после первых же секунд я понял, что со мной, — вспоминал Форестер позже, — один из ближайших моих друзей тремя месяцами раньше умер от закупорки коронарных сосудов в течение часа. Было время осознать свое положение, вспомнить с некоторым удовольствием, что завещание написано и мои дела более или менее в порядке. Разумеется, мне безумно жаль было оставлять жизнь с ее радостями. Сожаления эти усугублялись мыслями о том, чего я не сделал, и особенно о всех полуоформленных идеях, которые я теперь не смогу развить и воплотить» («Спутник Хорнблауэра», 1964).

Когда доктор Фокс наконец добрался до места и сделал больному укол морфина, тот ощутил, как его окутало розовое облако счастья, и в этом облаке возникли два слова: «Равные шансы». Возникли сами по себе: ни врач («это было бы слишком непрофессионально»), ни кто-либо из близких их не произносил. Они продолжали звучать, когда санитары укладывали Форестера на носилки и когда карета «скорой помощи» везла его в больницу.

Позже он сам пытался понять, что означали эти слова: то ли так он оценивал вероятность выжить, то ли в подсознании проклюнулся росток еще не придуманной книги. Что они могли означать? Дуэль? Нет. Как бы ни стремился дуэльный этикет уравнять шансы, они не равны. Человек, неопытный в стрельбе или фехтовании, рискует больше умелого противника; для него была бы предпочтительна чистая вероятность, вроде броска костей.