Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

Однако за обедом в большой каюте «Неустанного» не было заметно никаких признаков того, что что-то замышляется. Пелью во главе стола изображал любезного хозяина. Старшие офицеры — два лейтенанта, Экклс и Чадд, и штурман Сомс — свободно беседовали на различные темы. Хорнблауэр и другой младший офицер, Мэллори, мичман с двумя годами выслуги, молчали, как и полагается мичманам. Это, кстати, позволяло им не отвлекаться от еды, значительно превосходившей все, что подавалось в мичманской каюте.

— Ваше здоровье, мистер Хорнблауэр, — сказал Пелью, поднимая бокал.

Хорнблауэр попытался изящно поклониться. Он осторожно отхлебнул вино: пьянел он легко, а пьяным быть не любил.

Стол освободили, и офицеры некоторое время ждали, что же сделает Пелью.

— Ну, мистер Сомс, — сказал капитан, — давайте посмотрим карту.

Это была карта устья Жиронды с отметками глубин; кто-то карандашом нанес на нее положение береговых батарей.

— «Папилон», — сэр Эдвард не затруднял себя французским произношением, — находится здесь. Мистер Сомс отметил его положение.

Пелью указал на карандашный крестик глубоко в устье реки.

— Вы, джентльмены, отправитесь на шлюпках и вытащите его оттуда.

Так вот оно что! Операция по захвату вражеского судна.

— Командовать будет мистер Экклс. Я попрошу его изложить свой план.

Седой первый лейтенант, с удивительно юными голубыми глазами, оглядел собравшихся.

— Я возьму баркас, — сказал он. — Мистер Сомс — тендер. Мистер Чадд и мистер Мэллори будут командовать первой и второй гичками, мистер Хорнблауэр — яликом. На всех шлюпках, кроме той, которой командует мистер Хорнблауэр, будет по второму младшему офицеру.

Для ялика с командой в семь человек это и не нужно. На баркасе и на тендере будет от тридцати до сорока человек на каждом, на гичках по двадцать: Пелью отправлял в рейд почти половину команды.

— Корабль военный, — объяснил Экклс, угадав мысли других офицеров. — Не торговый. По десять пушек с каждого борта и большая команда.

Ближе к двум сотням, чем к сотне, — серьезный противник для ста двадцати британских моряков.

— Но мы нападем на них ночью и захватим врасплох, — сказал Экклс, снова читая их мысли.

— Внезапность, — вставил Пелью, — более чем половина успеха, как вы знаете, джентльмены. Извините, что перебил вас, мистер Экклс.

— Сейчас, — продолжал Экклс, — мы вне пределов видимости. Лягушатники думают, что мы ушли совсем. Завтра после захода мы подойдем как можно ближе к берегу. Самый высокий прилив в четыре пятьдесят, рассвет в пять тридцать. Атака начнется в четыре тридцать, так что подвахтенные успеют поспать. Баркас подойдет с правой раковины, тендер — с левой, гичка мистера Мэллори — с левой скулы, гичка мистера Чадда — с правой. Мистер Чадд должен будет перерубить якорный канат, как только завладеет баком, а команды других шлюпок, по крайней мере, достигнут юта.

Экклс оглядел командиров трех больших шлюпок. Все трое кивнули, Экклс продолжал:

— Мистер Хорнблауэр в ялике подождет, пока атакующие закрепятся на палубе. Тогда он высадится на грот-руслень, с правого или с левого борта, как сочтет нужным, и тут же поднимется по грот-вантам, не обращая внимания на то, что происходит на палубе. Он должен отдать грот-марсель и быть готовым по команде выбрать шкоты. Я сам или мистер Сомс в случае моей гибели либо смертельного ранения пошлет двух матросов к штурвалу. Течение вынесет нас из устья, а «Неустанный» будет поджидать сразу за пределами досягаемости береговых батарей.

— Есть замечания, джентльмены? — спросил Пелью.

Тут-то Хорнблауэру и следовало заговорить — не раньше и не позже. Слушая Экклса, он ощутил липкий тоскливый страх. Марсовый из него был никудышный. Он не обладал ни обезьяньей ловкостью, ни сноровкой опытного моряка, боялся высоты и очень не любил лазить по реям. В темноте ему было неуютно даже на реях «Неустанного», и мысль о необходимости взбираться на мачту совершенно незнакомого корабля повергала его в ужас. Он чувствовал себя абсолютно непригодным к исполнению возложенной на него задачи и должен был немедленно сообщить о своей непригодности. Однако он упустил момент — слишком уж спокойно остальные офицеры приняли план. Хорнблауэр взглянул на их уверенные лица. Никто не обращал внимания, и ему страшно не захотелось выделяться. Он сглотнул, даже открыл рот, но никто по-прежнему на него не смотрел, и возражения замерли у него на губах.

— Очень хорошо, джентльмены, — сказал Пелью. — Мистер Экклс, переходите к подробностям.

Теперь было поздно. Экклс, разложив карту, показывал курс среди мелей и илистых отмелей Жиронды, пространно разъяснял положение береговых батарей и связь между Кордуанским маяком и расстоянием, на которое «Неустанный» сможет подойти при свете дня. Хорнблауэр слушал, пытаясь сосредоточиться вопреки своим страхам. Экклс закончил, и Пелью отпустил офицеров, сказав напоследок: