Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

— Надеюсь, в таком случае вы принесете извинения. Позвольте напомнить вам также, что вы сидите в присутствии царственной особы.

— Называйте меня «сэр», — рявкнул Хорнблауэр, — и обращайтесь ко мне, как следует подчиненному.

Эйзенбейс от возмущения резко выпрямился и с громким треском ударился головой о палубный бимс — это прервало поток его красноречия и дало Хорнблауэру возможность продолжать.

— Как офицер королевской службы, вы должны носить королевский мундир. Ваш дэннаж с вами?

Эйзенбейс еще не пришел в себя, даже если и понял вопрос, и Хоррокс ответил за него:

— Простите, сэр, он в шлюпке. Целая гора сундуков.

— Спасибо, мистер Хоррокс. Итак, доктор, насколько я понял, вы можете работать судовым врачом. Это так?

Эйзенбейс все еще пытался сохранить достоинство.

— Как к статс-секретарю, ко мне следует обращаться «ваше превосходительство», — сказал он.

— А как к судовому врачу, к вам будут обращаться «доктор». И это последний раз, когда я смотрю сквозь пальцы на отсутствие слова «сэр». Итак. Ваша специальность?

— Я врач… сэр.

Последнее слово он торопливо прибавил после того, как Хорнблауэр поднял брови.

— Вы практиковали недавно?

— Два месяца назад… сэр. Я был лейб-медиком в Зейц-Бюнау. Но теперь я…

— Теперь вы врач на корабле его величества «Атропа» и бросьте ломать комедию, будто вы статс-секретарь.

— Сэр!

— Помолчите, пожалуйста, доктор. Мистер Хоррокс!

— Сэр!

— Мои приветствия мистеру Стилу. Пусть поднимет на борт багаж этих двух джентльменов. Пусть они немедленно выберут самое нужное, по рундуку на каждого. Вы можете им посоветовать, что лучше взять. Все остальное через десять минут должно быть отправлено назад с той же шлюпкой, которая их доставила. Вам все ясно, мистер Хоррокс?

— Есть, сэр. Простите, но с багажом еще двое лакеев.

— Лакеев?

— Да, сэр, в таких же мундирах. — Хоррокс указал на немцев.

— Еще двое матросов. Внесите их в списки и пошлите на бак.

Флоту постоянно нужны люди, и двое откормленных лакеев могут со временем стать дельными матросами.

— Но, сэр… — начал Эйзенбейс.

— Говорите, когда к вам обращаются, доктор. Затем, мистер Хоррокс, вы отведете князя в мичманскую каюту и устроите его там. Я вас представлю. Мистер мичман Хоррокс… э… мистер мичман князь.

Хоррокс машинально протянул руку, и князь так же машинально ее пожал. Не заметно было, чтобы он как-то сразу изменился от прикосновения человеческой плоти. Он робко улыбнулся, ничего не понимая.

— Также передайте мои приветствия подштурману, мистер Хоррокс. Попросите, пусть покажет доктору его койку.

— Есть, сэр.

— Итак, доктор, чтобы через полчаса вы оба были в королевских мундирах. Затем вы приступите к своим обязанностям. К тому времени соберется следственная комиссия, состоящая из первого лейтенанта, баталера и вас. Задача комиссии — установить, пригодно ли для употребления в пищу содержимое некоторых бочек с солониной. Вы будете секретарем комиссии и к полудню представите мне письменный рапорт. Теперь идите с мистером Хорроксом.

Эйзенбейс заколебался под твердым взглядом Хорнблауэра, затем повернулся и пошел к выходу, но у занавеса его возмущение вновь прорвалось наружу.

— Я напишу премьер-министру, сэр… он узнает, как обошлись с союзником его величества.

— Да, доктор. Если вы нарушите закон о мятеже, вас повесят на ноке рея. Итак, мистер Джонс, мы говорили с вами о вахтенных и боевых расписаниях.

Хорнблауэр повернулся к Джонсу, собираясь вновь заняться делами, и тут же испытал острое презрение к себе. Да, он напустил страху на глупого немецкого доктора. Он радовался, что разобрался с пустяковой ситуацией, которая тем не менее могла доставить определенные сложности. Но гордиться тут нечем — за своими прямыми обязанностями он недоглядел. Он потратил зазря уйму времени. В течение последних двух дней он дважды играл с сыном, сидел у кровати жены и держал на руках дочурку, когда ему надлежало быть на судне и заниматься делами. Не извиняет его и то, что всем этим обязан был заниматься Джонс, — Джонса следовало проконтролировать. Флотскому офицеру нельзя иметь жену и детей — он еще раз убедился в истинности этого расхожего высказывания. До темноты оставалось еще восемь часов. Что-то придется делать самому — в частности, обратиться к суперинтенданту дока, что-то можно будет поручить подчиненным. Что-то можно будет делать на одной половине судна, оставляя другую свободной. Для чего-то понадобятся опытные моряки, для чего-то сгодятся и неопытные. Некоторые работы нельзя будет начать, пока не закончатся другие. Если он не продумает все как следует, кому-то из офицеров придется разрываться на части, произойдет неразбериха, задержки, глупые накладки. Но все удастся, если продумать как следует.

В каюту по очереди заходили баталер и артиллерист, боцман и купор. Каждому Хорнблауэр поручил свои задачи, каждому выделил людей. Вскоре по всему судну свистели дудки.

— Команду в баркас!