Лекарь. Ученик Авиценны

— Если бы мне открылась дорога в мусульманскую школу, — сказал он кошке, — я бы посадил тебя в повозку и направил Лошадь в сторону Персии, и ничто не помешало бы нам добраться в конце концов до тех языческих мест.

« Абу Али алъ-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина», — тоскливо думал Роб.

— Черт с тобой, араб несчастный, — произнес он вслух и лег спать.

Но звуки имени снова и снова звучали у него в голове неотвязной и манящей молитвой: « Абу Али аль-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина, Абу Али аль-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина...» — пока эти загадочные звуки не одолели беспокойства, кипящего в его груди. Роб провалился в сон.

В ту ночь ему снилось, что он сошелся в смертельном бою на кинжалах с омерзительным рыцарем-стариком. Старик испускал газы и насмехался над Робом. Его черные доспехи покрылись ржавчиной и поросли мхом. Головы их так сблизились, что Роб видел, как из гниющего костлявого носа врага текут сопли. Видел ужасные холодные глаза и ощущал тошнотворный смрад дыхания рыцаря. Бой шел не на жизнь, а на смерть. Хотя Роб был молод и силен, он знал, что кинжал черного призрака не знает пощады, а доспехи его крепки и надежны. Позади виднелись жертвы этого рыцаря: мама, отец, милый Сэмюэл, Цирюльник и даже Инцитат и медведь Бартрам. Ярость придала Робу сил, но он уже почувствовал, как клинок неумолимо вонзается в его тело.

Когда он пробудился, вся одежда была мокрой: снаружи от утренней росы, а внутри от пота, вызванного страшным сновидением. Роб лежал под утренним солнышком, слышал радостные трели малиновки в каких-нибудь трех шагах и думал о том, что во сне он оказался побежденным, но сон остался позади. И он не в силах сдаться.

Ушедшие уже не вернутся, этого не изменишь. Но разве есть в жизни лучший путь, чем борьба с Черным Рыцарем? А изучение медицины само по себе вызывало любовь, по-своему заменявшую ему утраченную семью. Когда подошла кошка и потерлась здоровым ухом, Роб окончательно решил: он своего добьется.

* * *

Его ожидали сплошные разочарования. Он дал представления поочередно в Нортгемптоне, в Бедфорде, в Хартфорде, повсюду разыскивал лекарей, беседовал с ними и убедился, что все они вместе взятые понимают в лечении болезней куда меньше, нежели Цирюльник. А в городке Малдон местный лекарь так прославился своими варварскими методами, что люди, которых Роб просил указать дорогу к его дому, лишь бледнели и осеняли себя крестным знамением.

Да, к таким идти в ученики не стоило.

Ему вдруг пришло в голову, что второй лекарь-еврей, быть может, возьмет его с большей охотой, чем Мерлин. На площади Малдона он остановился близ работников, возводивших стену из кирпичей.

— Известно ли вам что-нибудь о евреях, проживающих в этих краях? — спросил он мастера-каменщика. Человек молча глянул на него, сплюнул и отвернулся.

Роб расспросил еще нескольких мужчин, встретившихся ему на площади — с тем же результатом. Наконец, один горожанин присмотрелся к нему повнимательнее:

— А с чего это ты ищешь евреев?

— Я ищу лекаря-еврея.

— Да хранит тебя Бог! — Человек кивнул Робу с пониманием и сочувствием. — В городе Малмсбери есть евреи, среди них и лекарь по имени Адолесентолай.

Из Малдона до Малмсбери Роб добрался за пять дней с остановками в Оксфорде и Алвестоне, где давал представления и продавал снадобье. Ему смутно помнилось, что Цирюльник однажды говорил об Адолесентолае как об известном лекаре, а потому Роб с надеждой в душе приближался к Малмсбери; вечерние тени упали на него в маленькой, беспорядочно застроенной деревушке. На постоялом дворе он получил простой, но сытный ужин. Цирюльник нашел бы тушеную баранину слишком пресной, но мяса было много, а после ужина Робу хватило денег заплатить за то, чтобы в углу общей спальни ему постелили свежей соломы.

Утром он попросил хозяина постоялого двора рассказать о живущих в Малмсбери евреях. Тот пожал плечами, как бы спрашивая: «Да что о них рассказывать-то?»

— Мне интересно, ведь до недавнего времени я совсем не встречал евреев.

— Потому что в нашей стране они редки, — сказал хозяин. — Муж моей сестры (а он капитан корабля и где только ни бывал) говорит, что во Франции их множество. Еще он говорит, что их в каждой стране можно найти, и чем дальше на восток, тем больше.

— А живет здесь среди них Исаак Адолесентолай? Лекарь?

— Вот уж нет, — усмехнулся трактирщик. — Это они все живут вокруг Исаака Адолесентолая, греясь в лучах его славы.

— Так его, значит, уважают?

— Он великий целитель. Люди приезжают издалека, чтобы поговорить с ним, и останавливаются у меня. — В голосе трактирщика слышались нотки гордости. — Конечно, священники его поругивают, но... — Он приложил палец к носу [59]и наклонился ближе: — Я-то знаю, что не меньше двух раз его забирали среди ночи и увозили в Кентербери — лечить архиепископа Ательнота, который в прошлом году был, как считали, при смерти.