Лекарь. Ученик Авиценны

Продажных женщин больше не было видно, а на майданах по ночам не слышалось веселого гомона. По улицам ходили попарно муллы, высматривая, у кого из женщин покрывало оставляет открытой хотя бы часть лица, кто из мужчин недостаточно поспешно откликается на призыв муэдзина к молитве, не найдется ли где такой глупый трактирщик, который торгует вином. Даже в Яхуддийе, где женщины всегда ограничивались тем, что старательно покрывали платками волосы, многие еврейки стали закрывать и лица тяжелыми покрывалами, как у мусульманок.

Некоторые тайком вздыхали, с грустью вспоминая ночи, проведенные с музыкой и весельем, но были и такие, кто радовался пришедшим переменам. В маристане хаджи Давут Хосейн в ходе утренней молитвы вознес особую хвалу Аллаху.

– Мечеть и царство родились из единой утробы, они и в жизни едины, и никому не удастся их разделить! – воскликнул он.

К дому Ибн Сины по утрам приходило даже больше народу, чем раньше. Они молились вместе с ним, но теперь Князь лекарей после молитвы возвращался в свой дом и не показывался, пока не наступал час следующей молитвы. Он целиком отдался своему горю и воспоминаниям и перестал появляться в маристане, читать лекции и лечить больных. Если кто не желал, чтобы к ним прикасался зимми, то тех осматривал аль– Джузджани, но таких находилось не много и Роб работал без передышки, заботясь и о своих прежних пациентах, и о пациентах Ибн Сины.

Однажды в больницу приковылял тощий старик со зловонным дыханием и грязными босыми ногами. Ноги у этого Касима ибн Сахди походили на журавлиные, с узловатыми коленями, а клок седой бороды был словно изъеден молью. Он не ведал своего возраста, не имел своего дома, ибо почти всю жизнь провел, прислуживая то в одном караване, то в другом.

– Где я только ни бывал, господин!

– И в Европе, откуда я родом?

– Ну, разве что там не бывал. – Он рассказал, что и семьи у него нет, а заботится о нем один Аллах. – Сюда я попал вчера с караваном, что привез шерсть и финики из Кума. По дороге меня скрутила боль, злая, что твой джинн.

– Боль – где?

Касим застонал и схватился за правую сторону живота.

– Извергал ли ты свою пищу?

– О Аллах, я тем и болен – рвота все время, и ослаб страшно. Но вот я спал, и во сне воззвал ко мне Аллах и сказал: «Есть поблизости человек, который тебя исцелит». И я проснулся и стал расспрашивать всех, есть ли поблизости такое место, где лечат недужных, и меня направили в этот маристан.

Старика провели к тюфяку, вымыли, накормили легкой пищей. Это был первый для Роба пациент с болезнью, поразившей правый бок, которого он мог наблюдать на ранней стадии заболевания. Аллах, возможно, и знал, как исцелить Касима, но Робу это оставалось неведомо.

Снова он просиживал в библиотеке долгие часы. Наконец, любезный Юсуф аль-Джамал, хранитель Дома мудрости, задал вопрос: что ищет он столь упорно и настойчиво?

– Тайну болезни, которая поражает правую сторону живота. Пытаюсь отыскать сообщения древних авторов, которые вскрывали человеческий живот прежде, чем это стало делом запретным.

Почтенный библиотекарь заморгал и вежливо кивнул:

– Я постараюсь помочь тебе. Дай мне время, я посмотрю, что можно отыскать.

Ибн Сина был теперь недоступен, и Роб пошел к аль– Джузджани, который не отличался таким терпением, как Учитель.

– Очень часто люди умирают от этой болезни, – отвечал аль-Джузджани, – однако иные приходят в маристан с жалобами на боль и жжение в низу живота, в его правой стороне, а потом все это проходит и люди возвращаются к себе домой.

– Отчего проходит?

Аль-Джузджани пожал плечами, взглянул на Роба с явным раздражением и не пожелал более тратить время на этот предмет.

У Касима боль тоже прошла через два-три дня, но Роб не захотел отпускать его.

– Куда тебе идти?

Старый погонщик пожал плечами:

– Найду караван, хаким, там мой дом.

– Не всем, кто приходит сюда, удается уйти. Некоторые из них умирают, понимаешь?

– Все люди рано или поздно умирают, – серьезно кивнул головой Касим.

– Обмывать умерших, готовить их к погребению – это значит служить Аллаху. Ты мог бы выполнять такую работу?

– Конечно, хаким. Это и вправду дело, угодное Аллаху, как ты и сказал, – подтвердил старик с торжественным видом. – Аллах привел меня сюда; возможно, ему угодно, чтобы я здесь остался.

По соседству с двумя помещениями, служившими больничным моргом, находилась небольшая кладовая. Роб со стариком вместе прибрали в ней и превратили в жилище Касима ибн Сахди.

– Есть ты будешь здесь, после того как покормят больных, а в банях маристана ты можешь мыться.

– Слушаюсь, хаким.

Роб дал ему циновку и глиняную лампу. Старик развернул свой потертый молитвенный коврик и объявил, что лучшего жилья в жизни своей не видал.