Лекарь-воин, или Одна душа, два тела

Но, эмоции долой! Надо с помощью твердой руки вытянуть себя из болота, как барон Мюнхаузен, я должен выбраться из очередной опы. Должен. Побольше оптимизма и вперед! Пошарил глазами по линии прибоя: пустота. Только мой родственный обломок судна сиротливо лежит на берегу. Сделал несколько интенсивных приседаний, чтобы разогнать кровь в теле, и пошел по берегу налево, в этом направлении мужчины ходят довольно часто. Интересная мысль. А женщины, значит, ходят направо. Так они и пересекаются, так друг с другом и сталкиваются, если идти вправо и влево по берегу острова. Кстати, если это остров, может так статься, что и я, пойдя налево, встречу ту, которая пошла направо. Посмотрим. Пойдем.

Идти нормально, песчаный пляж широкий, ракушки не режут мои босые ноги, их просто нет здесь. Метров через двести увидел нагромождение чего-то непонятного, может, дерево принесли волны, а может обломок тартары. Подойду ближе выясню. Да, точно, кусок носовой части тартары, две последние буквы названия сохранились. Отвязал два длинных куска тонкой веревки, в хозяйстве все пригодится, мне предстоит здесь быт обустраивать.

Протопал еще метров триста. Тяжело топать, жрать уже сильно хочется, а еще больше хочется выяснить, куда попал, материковая это часть или остров. Если это материк, то я должен встретить людей, они же должны строить деревни у моря и ловить рыбу. Но что-то не вижу я никаких признаков обитания здесь людей. Вероятней всего, занесло на остров, надо его обойти и убедиться.

Вновь увидел нагромождение досок, веревок и бревен. О-о-о, а здесь у нас господа утопленники, с ног до головы примотанные канатами и веревками к обломку мачты или реи, в морских терминах я не разбираюсь. Двое мужчин и одна молодая женщина. Одного мужчину опознал сразу. К сожалению, это мой благодетель — купец Дино Алонсини. Его одежда неплохо сохранилась, почти нерваная. Второй мужчина мне неизвестен, но судя по одежде, скорей всего, матрос тартары, кожаная безрукавка и кожаные штаны указывали на это. А вот женщина, вернее девушка, предстала, если можно так выразиться, во всей красе. Разорванная почти до шеи ночная сорочка, отброшенная ветром в разные стороны, явила моему взору длинные ровные ножки, покрытый темными курчавыми волосами треугольник, в месте соединения ног с телом, и небольшие крепенькие грудки. Светло-русые волосы на голове растрепаны. Личико бледное и такое спокойное-спокойное. Казалось, девушка не утонула, а просто прилегла отдохнуть. Молоденькая совсем, симпатичная, промелькнула мысль, и так не повезло. Девушку я не видел на борту тартары, поскольку нормальные люди ночью спят, а ненормальные, разгуливают по палубе. Нельзя утопленников оставлять в таком положении, сказал я себе, их надо похоронить.

Выбрал место рядом с деревьями. Кстати, в этой местности буйная растительность подступала в некоторых местах почти к воде. Начал копать песок. Работа шла споро, песок мягкий и влажный — это не глина, спрессованная в камень.

Первым я отнес в яму Дино, потом матроса, избавив от сапог — мне пригодятся. Затем наступил черед девушки. Аккуратно отвязал от реи, старался не потревожить ее вечный сон. Взяв на руки и чуть не выронил, девушка вздрогнула всем телом. Проверил пульс на шее. Он был, но слабый. Жива-жива, шептал я, быстро неся девушку к деревьям.

«Дурак я, дурак» — клял я себя за то, что начал копать братскую могилу прежде, чем проверил у пострадавших пульс или другие признаки задержавшейся в них жизни. Положив несостоявшуюся утопленницу на песок, побежал собирать траву, чтобы постель организовать. Расположив девушку на траве, начал осмотр. А-а-а, у нас ручка сломана, и к тому же правая, закрытый перелом. Не торопясь, сложил руку, в который раз помянув добрым словом Клавдию Ермолаевну. Затем в леске нашел поваленное сухое дерево, ободрал кору. Немного почистил, немного поотламывал, но удобный лубок у меня получился. Уложил в него руку девушки, и без фанатизма, обвязав веревкой, зафиксировал перелом в неподвижном положении. Теперь точно правильно срастутся кости, если девушка не станет конечностью сильно размахивать.

Вернулся к незасыпанной могилке, попросил прощения у покойников, и избавил их от одежды, она мне нужна — девушка совсем голая. Засыпал усопших, воткнул в холмик самодельный крест и, завершив похоронный обряд, прочитал «Отче наш».

В мокрую одежду, снятую с покойников, свою находку сразу не переодевал, зачем ей дополнительный шок, а развесил на ветках для просушки. Сам тем временем собрал побольше сухой травы, надежно укрыв ею девушку.

Пока моя находка находится в беспамятстве, нужно подумать о крыше над головой, и о хлебе насущном, в смысле о еде, к каннибализму я имею стойкое отвращение.