Лекарь-возлюбленный

Я хотел его. Хотел его себе. Навсегда. Владеть им. Целовать его. Обнимать. Ласкать. Заботиться и защищать. Чувствовать его прикосновения. И дарить ему ответные. Я был уверен, что это станет незабываемо.

Я прижался грудью к его узкой спине, ловя своим телом дрожь, прошибшую его всего. Рэйден замер, а я сжал ладонями его предплечья и притянул к себе ближе. Меня окутало теплом и пряным ароматом трав.

Как изменится его запах, когда он возбудится? Я хотел знать это.

Я коснулся губами основания его шеи, прямо под короткими волосами. Рэйден вздрогнул и повернул голову ко мне.

— Ч-что вы делаете?

Боги… Его кожа была нежнее женской. Мягкой, гладкой, теплой и такой манящей, что у меня выступила горячая слюна. Как самые изысканные ткани.

Я еще сильнее вжал его спину в свою грудь, ощущая давление лопаток, и тяжело прохрипел:

— Ты не сказал ей «нет»…

Словно придя в себя, Рэйден попытался вырваться, начал сопротивляться, но я удержал его, почти до боли впиваясь пальцами в его руки.

Рэйден наигранно рассмеялся:

— Она мне ничего не предлагала.

Я накрыл ладонью его теплое горло, бездумно начал гладить пальцами гладкую кожу, мечтая оставить на ней алые следы поцелуев.

— Ты не сказал, что не испытываешь ко мне чувств. Что не пытаешься привлечь мое внимание. Не сказал, что между нами ничего, и она может быть спокойна. Значит…

Рэйден вцепился в мою ладонь. Его дыхание участилось.

— Значит, что я не позволю никому вмешиваться в мою жизнь. Пусть даже она не может сдержать своих великих чувств к вам.

Я резко развернул его лицом к себе. По бледным щекам растекался лихорадочный румянец. Такой, словно у моего лекаря внезапно начался жар.

Обхватив ладонями его тонкую талию, я приподнял его и усадил на стол. Вклинился между ног, опустив ладони на колени. Обхватил ладонями пылающие щеки.

— Ты говорил, что каждый сам вправе выбирать, кого любить и с кем проводить ночи.

Голубые глаза Рэйдена расширились, а губы приоткрылись. Он облизнул их, и розовая кожа тут же маняще заблестела.

Я глухо застонал.

— Я выбрал… Выбрал, кого хочу любить. И с кем проводить дни и ночи.

Рэйден обхватил мои запястья тонкими пальцами и покачал головой:

— Я не понимаю, о чем вы. Идите на праздник. Вас ждут.

Он попытался отвернуться, но, я рванул его на себя, распластав одну ладонь на его спине, а другой сжав подбородок.

— Не понимаешь? Тогда я объясню. Я обезумел от тебя. Заболел. Ни о ком думать не могу. Днем и ночью только ты перед глазами. Ты, улыбающийся. Ты, командующий, какие травы собирать. Ты, готовящий свои снадобья. В моей голове только ты! — Я сжал волосы на его затылке и оттянул голову назад, открывая уязвимость шеи. — Знаешь, что я представляю? Как прихожу сюда. Как ты радостно улыбаешься, видя меня, но тут же прячешь улыбку, потому что боишься, что кто-то догадается. Но когда мы остаемся наедине, ты послушно опускаешься на колени, достаешь мой член и начинаешь сосать так жадно и глубоко, что давишься. А когда я буду трахать твое горло, ты будешь просить еще. На тебе будет мое семя и мой запах. При всех ты можешь делать вид, что продолжаешь ненавидеть меня, но мы оба будем знать, что ты принадлежишь мне. Мне-е-е… Маленький хитрый лекарь. Только мой…

Я жадно впился в его губы голодным поцелуем. Набросился на пухлый рот, одержимо терзая. Пробовал языком горячую плоть, собирая невероятный вкус. Он был, как сладкий грех. Самое отчаянное искушение. Я протолкнул язык глубже в его рот. Как же горячо и влажно…

На вкус Рэйден был, как порок. Я толкался языком все дальше, обводя его щеки, вслепую отыскивая язык. Давление в члене стало невыносимым. Вбиться в него с такой силой, чтобы вырвать из горла отчаянные срывающиеся крики.

И это один лишь поцелуй…

Я кусал его губы и тут же зализывал раны. Притянул за бедра к себе и впечатал член между его ног, потираясь и толкаясь в него.

Почему он не женщина? Плевать! Мне все равно! Женщина или мужчина — он такой один! Его пол неважен. Важны только мягкие губы, вкус которых окончательно ввергает в безумие.

Неожиданно Рэйден больно укусил меня за губу и оттолкнул. Я почувствовал во рту вкус собственной крови.

Он тяжело дышал. Губы распухли, а румянец стал еще гуще.

Сверкнув глазами, он влепил мне пощечину.

— Что вы творите?! — Его голос хрипел и звучал соблазнительно низко. — Мы — мужчины! Нам нельзя…

Я сглотнул вязкую слюну, осознавая, что он только что сказал.

— Нельзя… Но ты не говоришь, что не хочешь…

Ворот его халата распахнулся, и я надавил большим пальцем на ложбинку между ключиц.

— Ты ведь чувствуешь то же самое… Не ври мне. Я вижу. И если я коснусь тебя ниже, мы оба получим доказательство.

Рэйден гневно выдохнул и снова размахнулся, чтобы дать мне пощечину, но я перехватил его запястье на волосок от кожи и прижал к своей щеке. Ведя его ладонью, начал гладить свое лицо, представляя, что он делает это по собственноей воле.

Какие же нежные и мягкие у него руки…

Рэйден вдруг подтянул ногу вверх и ударил меня в живот.

Такого я не ожидал. Заскользил по полу от силы удара, чувствуя себя преданным.