Лекарки тоже воюют. Книга 2

- Если быть точной, - кокетливо поведя плечиками, подметила она, - то не заморская, а спустившаяся с гор. А что во мне необычного? Учусь, прохожу практику, а когда получается сбежать от твоего всевидящего ока, веселюсь! – с детской непосредственностью перечислила она.

- Необычное…, - слегка замялся я, а затем озвучил то, о чем давно хотел расспросить. – Да хоть бы дракон, живущий на твоем плече. Я больше ни у кого такого не видел!

- Я даже не хочу знать, скольких девушек с обнаженными спинами тебе пришлось пересмотреть, чтобы выяснить это, - в тоне мелкой послышались нотки ревности.

- Он до сих про живет на твоем плече? – не утерпев, спросил я.

- Нет, сейчас на нем охотится снежный барс, - удивила меня малышка.

- Зачем ты рисуешь их?

Син сделала последнюю долгую затяжку и затушила сигарету. Она довольно долго молчала, я уже не рассчитывал на ответ, когда она сделала большой глоток из фляжки.

- Когда меня ранили, я была на грани магического истощения, и со снайпером мне чрезвычайно не повезло, виртуозный попался поганец. Поэтому в операционной все сразу пошло не так. Если бы меня оперировал кто-то другой, то из-за черты я бы уже не вернулась, но мама упрямо не отпускала меня, раз за разом пытаясь заставить биться мое сердце. И ей это удалось, она даже смогла собрать мне плечо, вот только шрамы…, - Син сделала еще один глоток обжигающего напитка. – Шрамы навсегда останутся изъяном на моей коже, - горестно улыбнулась она.

Щемящая боль сковала мое сердце. Мелкая рассказывала о том, что чуть не погибла, отстраненным тихим голосом, словно все это случилось не с ней. Хотелось обнять, утешить ее, но я уже знал: Син не потерпит жалости к себе.

- Это уже в прошлом, не стоит печалиться о том, чего нельзя исправить, - философски заметил я, копируя ее сдержанную манеру разговора.

- Ты прав: ничего уже нельзя исправить, - в голосе малышки появилась грусть. – Плечо долго болело, к руке плохо возвращалась двигательная способность, и она начала истончаться. Эта была катастрофа. Одноруких лекарок не бывает! Я жутко переживала, что не смогу выполнить свое предназначение. А глядя в зеркало на свое изуродованное шрамами плечо, приходила в отчаяние, мне тогда казалось, что из-за моего уродства никто никогда меня не полюбит, - Син рассказывала о своих детских страхах с печальной улыбкой.

- Но сейчас, как я вижу, с рукой все в порядке, - пытался приободрить малышку. – Как госпоже Данейре удалось ее восстановить?

- Мне помогли твои коллеги, - ответ мелкой стал для меня полной неожиданностью. – Разведчики всегда стремились лечить свои раны исключительно в нашем госпитале, справедливо считая мою маму и остальных лекарей самыми лучшими. По маминой просьбе они обучали меня рукопашному бою. Долгие изнурительные тренировки помогли полностью восстановить мою простреленную конечность.

Теперь становилось понятно, откуда у маленькой девушки превосходная физическая подготовка: ее обучали лучшие в Туринии спецы.

- Неудивительно, что тебе с такой лёгкостью удалось скрутить меня тогда в замке! – скользнув с восхищением по хрупкой фигурке опасной феи, отозвался я.

- Тогда сработал эффект неожиданности, - отмахнулась Син. – Вряд ли подобный фокус у меня прошел бы во второй раз.

Лесть на мелкую никогда не действовала, меня всегда в ней восхищало умение трезво оценить ситуацию.

- А шрамы? – неожиданно вырвалось у меня. – Данейре удалось их убрать?

- Не удалось, - обреченно прошептала малышка, признания давались ей нелегко, как она ни старалась спрятать от меня свои эмоции. – Однажды мама просто взяла чернила и тонкой кисточкой нарисовала на моем плече бабочку, спрятав под ажурным рисунком моё уродство. Потом у меня на спине гостили пчелки, стрекозки, рыбки и немало другой живности. С ними на коже я чувствую себя красивой.

Казалось, что мелкая даже не подозревала, какое неизгладимое впечатление она производила на окружавших ее парней. Син не замечала, как все курсанты, лекари, преподаватели, парни из других служб, участвовавших в учениях, никогда не выпускали ее из центра своего внимания, провожая долгими взглядами. А малышка наивно полагала, что в нее никто не сможет влюбиться? Эта девушка состояла из сплошных парадоксов и не переставала меня удивлять!

Перед глазами тут же вспыхнули воспоминания, изводившие меня вторые сутки: влюбленный Дарен, стоящий перед Син и зовущий ее на свидание. От злости челюсти свело, руки сжались в кулаки.

- Что с тобой? – заметив мое состояние, удивилась мелкая.

В душе рождался протест, я не мог позволить себе потерять ее. Он придал мне решительности, и я признался!

- Меня переполняет злость на того парня, что сейчас сидит за рулем желтого мустанга и ждет тебя. Меня душит ярость от понимания: Дарен надеется, что ты ответишь на его чувства! Я ревную! – выпалил я, не глядя на Син.

Син слушала мое признание молча, не отрывая глаз от моего лица. При этом мелкая снова закрылась от меня, спрятав все свои эмоции. Видимо, о наших чувствах малышка еще не готова была говорить, я вдруг понял, что через пару мгновений мелкая встанет и покинет меня.