Лекарки тоже воюют (СИ)

Разозлившись, я ударил кулаком по столешнице, оставив в ней большую вмятину.

Син

Распрощавшись с Явузом, я отправилась к себе в спальню. В голове зрел план. Этому высокомерному разведчику удалось изрядно меня замотивировать на гадости. Будучи первой маминой помощницей в нашем госпитале, я была вынуждена подавлять в себе эти наклонности, а тут такой шанс проявить себя. И, конечно, я не могла упустить.

— Фукус! — звала я друга.

Тишина.

— Фукус, выходи, гадствовать будем! — кричала я.

После этих слов хранитель появился, правда, на его лице просматривалось явное осуждение:

— Ты чем с мальчиком на кухне занималась?

— Торт ела, ты же сам все видел, — изумилась я.

Никогда не понимала, зачем задавать вопросы, ответы на которые ты знал, а в данном случае, еще и самолично лицезрел.

— Я так и поверил! — пыхтел хранитель. — Сидела там, вся такая соблазнительная, речи ласковые говорила.

— Так, стоп! Если ты так переживаешь за мальчика-переростка, то почему явился мне, а не ему? Если ты такой сочувствующий, вот и лети к НЕМУ нос утирать. А меня не отвлекай, мне еще по ходу новый план придумывать надо, в связи с тем, что ты отказываешься участвовать в гадстве.

И что он во мне на кухне соблазнительного нашел, в моей детской и целомудренной, застегнутой на все пуговицы пижаме или в старой армейской куртке? Самой соблазнительной там была большая, наполненная тортом ложка, потому что сладкая.

— Какой план?

— Гадкий!

— Син, так нельзя себя вести, — начал журить меня хранитель.

Молчу.

— Син!

Молчу. Усевшись к себе на кровать и положив подбородок на руки, сделала задумчивый вид.

— Син!

Молчу. Размышляю.

Фукус дулся, летал по комнате, но любопытство победило, и он не выдержал:

— Син, прости.

Я молча подняла на него глаза.

— Ладно, выкладывай, что ты там придумала, помогу, чем смогу.

Я, потирая в предвкушении руки, стала рассказывать свои наметки.

Глава 10

Явуз

— Син! — проорал я во все горло, выпрыгивая в коридор.

Из всех соседних дверей повыскакивали мои старые и новые заспанные родственники и слуги. В том числе, из-за своих дверей показался и искомый мною объект.

— Что случилось, Явуз? — недоуменно разглядывая мой вид, спросил отец.

А из-за его спины выглянули смеющиеся глаза малышки, которая явно давилась хохотом, прикрывая свой ротик ладошкой.

— Ничего отец, просто кошмар приснился, — не стал ничего объяснять я.

А посмотреть было на что. Я стоял в мокрых пижамных штанах розового цвета, причем уверен, что вчера они еще были нормального серого цвета, а сегодня утром, вдруг, порозовели, весь покрытый перьями, но тут тоже нужно уточнить, розовыми перьями, и был жутко зол.

— Явуз, какая у тебя занятная пижамка, — сочувственно улыбнулась мне Данейра, — но заколочки тебе эти не идут.

Я провел рукой по голове и обнаружил там две заколки для девочек в виде бантиков и тоже розового цвета.

— Явуз, как ты можешь себе позволить появляться перед нами в таком виде? — разгневанно шипела на меня, явно еще не проснувшаяся, но уже прибывающая при полном параде тетка Лекоя.

— Как Вы, госпожа Лекоя, смеете оговаривать мальчика, да еще после того, как ему приснился кошмар? — воинственно поставив руки в боки, стала надвигаться на тетку моя защитница.

И вдруг над теткой появился таз, наполненный водой, и опрокинулся на нее. Замок зазвенел от новых пронзительных криков. Сначала мы все замерли от неожиданности, а потом стали хохотать, хватаясь за животы, смеялся даже вечно забитый муж тетки Лекои, не боясь получить наказание от собственной жены. Но та ткнула его в бок локтем, отчего несчастный согнулся пополам, и поволокла в свои комнаты. Я нашел глазами Син, она смотрела на меня открыто, а потом залихватски подмигнула:

— Явуз, не расстраивайся, против кошмаров я знаю одно верное средство: варенье. Поэтому, собирайся и пошли завтракать.