Лекарские сказы

Отчаявшийся сын находит известного мага- «психолога», берущегося перебороть любые недуги. К счастью, ослабевшая больная не в состоянии в этот день общаться с чародеем, Господь уберег... «Целительница», впрочем, продолжает звонить, уже в качестве «подружки». В ответ на мягкое предложение невестки позвать православного батюшку, несчастная замороченная женщина ответствует, что, мол, негоже так: в добрые времена к Богу не обращалась, так что ж я теперь метнусь к Нему в беде.

Любящее сердечко горюющей невестки переполнено скорбью: слезно обращается она к сестрам монастыря помолиться о болящей... И с сокрушением сердца отправляется на паломничество к мироточивой иконе Божией Матери Иверской Гавайской. Там, прильнув к нежной щеке Матери всех христиан, горячо шепчет она родненькой самое заветное: пропадает бессмертная душа нашей Аннушки...

На обратном пути тревожит звонок: стало хуже, везем в больничку, кальций в крови превышает все нормы, опасно для сердца. Навещая больную в больнице, невестушка с трепетом передает ей свежеосвященное у цельбоносной иконы маленькое изображение Иверской, от которой еще исходит тонкий, небесный аромат нерукотворного мира... «Слишком пахучее», – отвернется тогда Анна. Но изображение все таки останется среди страниц ее книги.

А через несколько дней подлеченная женщина вернется домой с улушением... И 26 октября, в самый праздник Иверской Божией Матери, совершается, казалось бы, немыслимое: Анна дает согласие на посещение священника.

Прибывает высоченный иеромонах, неспешно раскладывает чемоданчик, чинно расставляет иконы. Впервые в жизни участвует Анна в Таинствах Исповеди и Причастия! Расстроганная невестка поздравляет матушку, а одухотворенная женщина с усталым блаженством откидывается на подушку...

Через неделю иеромонах вновь навещает болящую, для Таинства Соборования. Терпеливо и трогательно подставляет ладошки и грудь наша страдалица, размеренно струятся словеса святого Евангелия... Просветленная ликом, искренне благодарит она священника. Добрый пастырь обещает быть с визитом через несколько дней.

Но враг человеков не дремлет: сын Анны, искушаемый желанием продлить жизнь матери хоть на несколько дней, дабы дождаться приезда сестры из России, помышляет пригласить теперь и «целительницу». «Но так же нельзя!» – сокрушается, увы, неуслышанная супруга.

Но милостивый Господь бдит за нами: в тот же день в последний раз придет отец Николай и причастит отбывающую в мир иной... И закроет она мирно многострадальные очи несколько часов спустя... Чтобы открыть их в жизни новой. Река пройдена, граница пересечена с добрым напутсвием.

А «целительница», кстати, появится в церкви на отпевании, и будет там горько рыдать... Может, о собственной загубленной жизни.

Глава 12: МАЛОРОССИЯ

1

Жгучая память о последнем ужасе сжигаемых заживо страдальцев в одесском Доме профсоюзов напрочь миновала только окончательно расставшихся с совестью человеческих особей. Не забудем злорадно подаваемых в западенских кафе тортов «печеный колорад». Националисты – не братья, это – нелюди. Помните об этом, наши будущие поколения, бдите.

Многолетняя постмайданная, теперь обострившаяся сердечная боль. Выплеснувшаяся из Донбасских схронных подвалов война – теперь на всеобщее обозрение, явная даже для тех, кто годами не желал видеть гробики маленьких дончан. И теперь – традиционное украинское: «А нас-то за что?».

Зять наш теряет сон на несколько недель, ведь он родом из Харькова... Днями напролет не отлипает от новостного экрана... В их семье произошел раскол: обожаемый старший брат принял сторону националистов. Недаром эту войну поминают гражданской. Со временем страсти поутихнут и родные братья научатся избегать при взаимном общении острой темы, но осадок останется надолго.

Один из моих подопечных курсантов декомпенсируется морально. Он не в состоянии ни спать, ни учиться, ни выполнять задания: в Закарпатье живет его близкий по духу кузен, собирающийся на фронт в Вооруженные Силы Украины. Еще один кузен из Израиля записался туда же, добровольцем. В это время в Киеве шальною пулей розданного кому ни попадя оружия, убита тетя курсанта. Но молодой человек упрямо винит в этой трагедии Россию. Мать его психует в Онтарио, опрометчиво названивая парню, в поисках душевной поддержки и укрепления от сына. Курсант и так страдал от особенностей пограничной личности, а с приходом испытаний его головушку снесло с катушек окончательно. Грубит, огрызается, ни с кем в учебном заведении не идет на контакт кроме меня: я ему напоминаю мать, возможно, суровым акцентом. Заканчивается все увольнением бедолаги из армии, с невозможностью возврата.

Многие пациенты меня теперь спрашивают об отношении к происходящему (фамилия-то у меня русская!). Честно отвечаю, что сама утеряла сон, в прочие подробности не вдаюсь. Не буду же я каждому объяснять, что симпатии моего сердца – на стороне многострадального Донбасса. Тут мы разошлись и с духовником, выходцем из Западной Украины...