Лекарства Фронтира

— Все из-за нехватки знания, прости господи. — Выдает еще один, до того молчавший священник, судя по бронированной золотой рясе из флотских капелланов. — Не выходит никак не то что прищучить гада ползучего, змея изворотливого, но даже понять, что именно он может и от кого силы насосал! Вот и придумываем себе все больше и больше, что твое тараканище из детской книжки. Взять бы его да в келью на покаяние! И братьев наших из Москвы выписать опытных, чтобы не умолчал ничегошеньки. И, пока язычники не опомнились толком, сразу же на костеееер…

Последнюю фразу капеллан произносит с таким искреннем сожалением, что даже обидно становится от невозможности это действие, мечтательным тоном протянутое, привести в исполнение немедленно.

— Магистерская мантия… — Берет слово отец Сергий, больше не пылая огнем праведника, но сохраняя злую, тяжелую задумчивость. — Демонологи они такие, да… Зерно истины в словах твоих, Гаврила, есть да только в том-то и проблема. С демонологией даже слабые колдунишки могут творить то, что им творить не позволено. Иначе, с чего бы им так и плодится, что грибы после дождя, как не за силой гнаться? И провернуть все нами обсуждаемое, в теории, может даже истинный маг. По самому краю, как говорят английские еретики, окна возможностей, но при наличии знаний, жертв, решительности, змеиной изворотливости и дьявольского везения Коробейников провернуть подобное все же мог.

— В теории. — Парирует архимандрит Гаврила, не спеша убеждаться или пугаться авторитета Сергия, ведь именно ему, скорее всего, наследовать покойному Акакию. — Только в теории, потому что так можно притянуть к любому преступлению почти кого угодно, прости господи. Не имею ничего против очищающего костра для этого чернокнижника, даже если придется эту версию сделать официальной, но как бы нас не засмеяли.

— В теории… — Попугаем повторяет по-прежнему задумчивый монах, у которого даже пылающие волосы словно погасли, притихли и перестали развеиваться на невидимом ветру. — Знания его оценены высоко, раз уж даже в Тайной Библиотеке он ничего из предложенных ему трудов чернокнижных не тронул. Мог, конечно, играть роль, намеренно отказываясь, мог. Но все равно не тронул. Жертвы… вспомните кого вместе с ним вампиры телепортом увезли, чтобы потом Коробейников лишь один да с ближником своим вернулся. Вот вам и жертвы, причем такие, что если он не прогадал со сделкой, то до сих пор может парочку долгов иметь право стребовать. Вот как раз в таких ситуациях и стребовать. Изворотливость? Ужо наслушались мы о сущности его змеиной, ужо наслушались. А про везение и говорить нечего, сами все видите.

— Еще одну проверку ему? Прямо сейчас выслать. — Подрывается с жалобно скрипящего кресла архидьякон Борис. — И если отец Варфоломей не будет против….

— Не буду я против. — Без паузы отвечает главное пугало всех грешников Владивостока.

— Если вы не против, тогда мы можем…

— Ничего не найти. — Спокойно утверждает все то же главное пугало. — Уже полтора дня как Коробейников с верными ему людьми покинул свой город вместе с сильнейшими магами и лучшими бойцами. Судя по донесениям, отправились грабить кащенитские руины. Или самих кащенитов. Но с нашего-то окошка посмотреть… вот, полюбуйтесь.

Очередной отчет, судя по не до конца просохшим чернилам, был совсем свежим, только-только написанным. И чем больше монахов с ним ознакамливалось, тем злее и злее они становились. Потому что в том отчете были показания отпрошенных свидетелей, которые видели процесс превращения неприметного домика для переговоров в разрушенный в щебень руины. И пусть большая часть показаний этих не стоила и бумаги, на которой их написали, но жемчужина там все-таки нашлась.

Черная, как сама ночь жемчужина.

— Степка Полежало, из цеха плотничьего, видел, как спустя менее чем минуту после взрыва, от пожарища улетала черная аки сама ночь птица, сжимающая в лапах сияющую золотом вещицу природы неизвестной. — Бесстрастным тоном произносит Варфоломей, не дожидаясь первых выкриков. — Классическая реликваризация изъятой души высокой ценности, как раз подобные контейнеры и предполагает к использованию. Ну, кроме костяных или созданных из прахового стекла, но подобные методики преимущественно кровососами используются. Что европейцы, что османы предпочитают классическое золото почти всегда. А значит, мы можем предположить, что сейчас Коробейников где-то в глуши Сибири, держит в руках притащенный птицеподобным демоном флакон-реликварий и думает о том, кому, как и в обмен на что душу Акакия продать.

Пауза.

— Пожалуй, когда он вернется, я действительно взгляну на него. — Завершает свой монолог отец Варфоломей, выглядя ну никак не на свой настоящий третий ранг, а глаза его сияют первозданной синевой небесной, святой и чистой.

Когда-то глаза свои тогда еще не святой потерял.

И многими годами позже, постигшему всевозможные аскезы монаху явился ангел.

Посланник господень не смог вернуть очи слепцу, подарив пустым глазницам свои собственные вместо потерянных.