Лекарство для израненных душ

Вадим подсаживается ко мне, хватает за талию и поднимает на ноги. У меня слегка кружится голова.

Мы выходим наружу. Дождь почти закончился. Я не в состоянии соображать, но точно знаю, что не надо с ними ехать.

— Нет, нет, нет. Мне надо домой.

— Тише. Давай садись, — Вадим открывает дверцу машины.

— Я сказала "нет". Не трогай меня! — кричу я.

— Слушай, может не стоит? — Илья выглядит встревоженным. — Она же не хочет.

— Еще как хочет. Помоги мне.

— Отвали! — я пытаюсь сопротивляться, но все тело стало каким-то ватным.

Вдруг я вижу темную фигуру за машиной.

— Отпусти ее.

Это был Тимур. Я еще не поняла, рада ли его видеть. И да, и нет.

— Это не твое дело. Иди куда шел.

Тимур подходит ближе.

— Скажу еще раз: валите отсюда. Оба.

Вадим отпускает меня и встает к нему вплотную.

— А не то что?

— Девочки, не ссорьтесь, — я снова начинаю хохотать.

— Видишь, ей весело с нами. Правда ведь?

Я качаю головой. Тимур бьет Вадима по лицу. Тот ударяется о капот машины, встает и набрасывается на него. Я смотрю на Илью.

— Тебе принести попкорн или ты сделаешь уже что-нибудь?

Он подходит к Вадиму, хватает его за плечи и кое-как оттаскивает в сторону.

— Все, мы уходим. Успокойтесь оба.

По лицу Тимура видно, что он еще не закончил. Я встаю между ними и чуть не падаю, спотыкаясь о собственную ногу. Тимур вовремя хватает меня за локти.

— Тим, идем, — я смотрю ему в глаза. Красивые глаза красивого ублюдка. Ему опять разбили губы

Он смотрит на меня, затем на Вадима, затем снова на меня, кивает, и мы уходим. Вадим садится в машину, а Илья направляется обратно в кафе.

— Я тебе это еще припомню, сукин ты сын! Думаешь, только ты можешь ее трахать?

Я поворачиваюсь к Вадиму и показываю средний палец. Снова приступ смеха.

— Перестань.

— Ой простите. Кто вам разрешил… разрешил со мной говорить?

Мой язык заплетается. Еще я рассержена и говорю очень быстро. Тимур бросает на меня уставший взгляд и ничего не отвечает.

— Если что, я тебя об этом не просила.

Мы подходим к его машине.

— Так и будешь молчать?

— Ты сама только что просила с тобой не говорить.

Я закатываю глаза.

— Ты ничем не лучше их.

— Знаешь, есть большая разница между сексом по обоюдному желанию и изнасилованием, — сердито говорит он.

— Ты же понял, что я имею в виду. Зачем ты так со мной поступил?

— Не строй из себя невинную жертву.

— Не понимаю… что?

— Ты тоже хороша. Обчистила комнату Дианы, еще и…

— Что?! — я даже не даю ему договорить.

— У нее из комнаты пропали украшения.

Тут до меня доходит. Я в который раз начинаю громко хохотать. Тимур смотрит на меня, как на дуру.

— Какой же ты… какой же ты идиот. Вы все идиоты. И Диана дура. А нельзя было просто поговорить? Ты считаешь всех вокруг плохими, — я сгибаю пальцы, — врунами, лицемерами… Но знаешь, что? Ты сам такой. И поэтому весь мир видишь таким. Бедный мальчишка. Тебя, наверно, много обижали в детстве, раз ты вырос таким… таким мудаком.

— Ты закончила?

— Нет. Спроси у Ильи, откуда он берет деньги на всю эту дрянь.

— О чем ты?

— Та цепочка. Я вспомнила, это ведь цепочка Дианы. Он принес ее сегодня и отдал Вадиму.

Тимур задумчиво смотрит на меня.

— Ладно, посиди в машине. Я сейчас приду, — он открывает переднюю дверь и помогает мне сесть. — Только ничего не трогай.

В салоне было тепло и вкусно пахло. По радио играла знакомая песня. Я увеличила громкость звука. Дверь снова открылась.

— Я же просил ничего не трогать.

— Я же просил ничего не трогать, — передразниваю я. — Надеюсь, меня вырвет на твое сиденье.

Он убавляет звук, достает что-то из бардачка и снова уходит.

Проходит минута, две, три… Тимура все нет. Я закрываю глаза. Так тепло. Меня клонит ко сну.

Я просыпаюсь от того, что кто-то пытался меня раздеть.

— Не трогай меня.

— Ты не могла проснуться в машине, когда я пытался тебя разбудить? — недовольным тоном спрашивает Тимур.

— Честно, я все слышала, но не могла себя заставить открыть глаза, — я смеюсь. Тимур закатывает глаза. В руках он держит мои кроссовки. — И когда ты нес меня на руках, я тоже не спала. Странное состояние: вроде спишь, но не спишь.

— А сейчас, я смотрю, сон пропал?

— Ага.

Он раздраженно выдыхает.

— А скажи, злость, презрение и раздражение — это весь спектр твоих чувств?

Он не отвечает.

— Тебя хотя бы совесть мучает?

— У меня нет совести.

— Какой же ты урод.

— И насчет чувств. Смирись с тем, что не заставляешь меня ничего испытывать.

— Вот значит как, — обижаюсь я. — А если я сделаю вот так?

Я снимаю джинсы, стягиваю через голову футболку и остаюсь в одном нижнем белье. Начинаю гладить себя по животу и потихоньку спускаюсь вниз к бедрам. Тимур следит за каждым моим движением, его зрачки расширяются. Снимаю трусы и чуть раздвигаю ноги. Я намокла от одного его взгляда. На его лице читается чистое желание. Не заставляю ничего испытывать, да?

Я начинаю водить пальцами по промежности, закрываю глаза и представляю, что это Тимур ласкает меня своими пальцами. Опускаю другую руку и вставляю в себя один палец. С моих губ срывается стон. Я медленно двигаю пальцами, Тимур смотрит на меня, не отрывая взгляда. Я громко кончаю, смотря ему прямо в глаза.