Лекарство для Люс

От Харилая исходила какая-то основательность. Пьер вдруг подумал, что этот человек поможет ему. И пока Гектор излагал существо просьбы Пьера, тот впивался глазами в лицо Харилая, стараясь прочесть его решение и в то же время внушить ему ответ.

— Это очень серьезное дело, — веско сказал механик. — По всей видимости, придется…

Пьер почувствовал, что задыхается.

— …придется безотлагательно сыграть во Всемирный Совет.

Они возвращались в игру Гектора «Агентство по туризму».

— Пора обедать, — сказал Гектор. — Какую кухню предпочтете сегодня, дружище?

— Все равно.

— Напрасно, напрасно. Я вижу, последние слова Харилая оставили у вас неприятный осадок. Ну ничего. Ресторан «Сакартвело» — вот что поправит вам настроение. Застолье грузинских князей.

Ближайшая дверь вывела их в платановый лес. Дощатый стол на небольшой поляне был уставлен тонкогорлыми глиняными кувшинами. Многоцветье фруктов и овощей напомнило Пьеру сентябрь где-нибудь в Савойе. За столом сидело с полдюжины усачей в наглухо застегнутых красных рубахах и схваченных тонкими поясами темных кафтанах с расходящимися полами. Раздались шумные крики. Один из пировавших, худой, легкий, как перышко, взвился навстречу.

— Добро пожаловать, гости дорогие! — закричал он, топорща усы и вращая зрачками горячих глаз.

Пахло ароматным дымом: в стороне над открытым очагом на огромном вертеле жарился баран. Пьеру сунули в руки костяной в серебряном окладе рог, полный красного вина, пододвинули завернутые в тонкую лепешку ослепительно белый сыр и пахучую умытую траву.

— Кушай, дорогой, — сказал сосед, горбоносый смуглый старик. — Гость в доме — радость в доме. Здоровье дорогого гостя. — Старик поднял свой кубок.

Пьер ел дымящуюся баранину, запивал ее нежным вином. Ему было хорошо.

В самом маленьком духане
ты товарища найдешь.
Если спросишь «Телиани»,
поплывет духан в тумане,
ты в тумане поплывешь…

И Пьер подтягивал за тягучим тенором:

Тайа-тайа-тайа-вота-тайа-йа…

Замирал, когда врывался бас:

Дын-ды-лава…

Гектор рассказывал пирующим про маленькую Люс. Князья смотрели на Пьера маслинами глаз, качали головами и цокали языком.

— Сколько же у вас игр?

— Много. Очень много. Не знаю точно. Впрочем, детали касаются тех, кто играет в статистику, — ответил Гектор.

— Интересно бы узнать их названия.

— Почему же только названия? Можно и посмотреть, и поиграть. Для начала могу познакомить вас со списком игр нынешнего сезона. Хотите?

Гектор подошел к ближайшему толстому дереву и, найдя дупло, удовлетворенно хмыкнул. Запустил руку в темную дыру и протянул Пьеру свернутый в трубочку лист бумаги.

— Изучайте.

Пьер уже давал себе зарок не выказывать удивления, однако вид у него был озадаченный.

— Все та же свертка пространства, — пояснил Гектор. — Дупло сыграло роль дверцы между моей рукой и библиотекой Совета нашей зоны.

— Но почему там оказался именно нужный вам список?

— Та же телепатия, только на железных принципах биомашинной технологии.

— Понятно, — неуверенно пробормотал Пьер и развернул пожелтевший листок. В десятке столбцов рукописной вязью теснились слова.

— Не удивляйтесь виду списка. В быту никто не желает иметь дело с кристаллами, голографией и прочей головоломной техникой. Всем подавай фолиант в коже с серебряными застежками или пергаментный свиток.

— И на всех хватает?

— Справились. Дома книг у нас в общем-то нет. Разве что в играх, где это необходимо. А так — протянул руку к ближайшей дверце и взял нужную книгу в библиотеке. Они там продублированы в соответствии со средней частотой запроса.

— Одним словом, в книги вы тоже играете.

— Угадали. Есть и такие игры, «Пожар в Александрии», например, или «Изба-читальня».

— Изба?

— Так назывался древний русский дом.

— А почему читальня?

— Когда-то в России шла борьба с неграмотностью — постойте, это ведь было как раз в вашем веке, — и книги, насколько я помню, хранились в бревенчатых домах — избах…

— Вот эта игра, — сказал Пьер, просматривая список. В том же столбце он прочел:

Трансвааль в огне

Дирижабль Нобиле

Белый квадрат на белом фоне

Базар в Коканде

Маки́

Большой футбол…

Пьер поднял голову.

— Тут все двадцатый век?

— Да, а вот двадцать первый. — Гектор провел пальцем по строчкам: — Экологический коллапс, Мафусаилов век. Марсианские хроники… А вот двадцать второй, двадцать третий…

Взгляд Пьера блуждал по листку, выхватывая разбросанные по векам игры: Ронсевальское ущелье. Тысяча видов Фудзи, ГЭС на Замбези, Бирнамский лес, Лагерь таборитов…

— А это что? — воскликнул он вдруг, возвращаясь к двадцатому веку. Маки́! Вы играете в макизаров? Это про наше сопротивление бошам?

— Да, а чему тут удивляться? Двадцатый век у нас в почете. Он признан одним из переломных в истории. Хотите посмотреть «Маки»? Правда, это в другой зоне, у нас в этом сезоне все больше по русской истории.

— Да. То есть нет. Не сейчас, по крайней мере.