Лекарство для покойника

Секундочку! А зачем, спрашивается, ему прислали эту книжку? Можно было намекнуть на Гринева и менее запутанным способом. И потом, к чему такие сложности? Эта ситуация здорово напоминает игру. Кто-то следит за Турецким в увеличительное стекло: догадается «важняк» или нет? Проблема…

Да, надо вернуться к книжке. «Капитанская дочка» начинается на 64-й странице. Вот вам и камера хранения. Кажется, так оно и есть. По нормальной логике вещей, номер ячейки должен быть менее законспирирован, нежели код. Теперь код. Сперва буква. Тут два варианта: либо "Г", либо "Т", то есть либо Турецкий, либо Гринев. Ладно, с этим разобрались. А цифры, цифры где взять, гражданин следователь? А цифры… цифры надо вычислять там, где упоминается фамилия Гринев. (Значит, скорей всего, буква – все-таки "Г".) Либо номера страниц, где упоминается Гринев, либо строчки по тому же принципу.

Он занялся этими вычислениями и через десять минут получил два результата: 6479 и 1108.

Во Внукове Турецкий первым делом отправился в отделение милиции на воздушном транспорте – потрясать корочкой и призывать к содействию в проведении операции.

В результате через двадцать пять минут после его прибытия территория вокруг камеры хранения No 64 была блокирована сотрудниками милиции и службы безопасности в штатском. Турецкий не хотел привлекать внимание: как знать, чем это все могло закончиться.

Он засучил рукава и бросил жетон. Затем аккуратно, словно матерый медвежатник, набрал пять возможных элементов кода «Г6479». И рванул ручку на себя.

Камера не открывалась.

Турецкий набрал «Г1108». И тоже безрезультатно.

Он попробовал оба варианта с буквой "Т".

Это уже был повод для размышлений. То ли неправилен код, то ли он неверно определил номер ячейки. Что именно? И как исправиться? Если только… если только он вообще угадал, что это должно быть во Внукове. Но об этом лучше не думать. Лучше не лучше, а куда от этого денешься, все равно пораженческие мысли лезут в голову. С другой стороны, Внуково было бы логично. Из Внукова он летал в Крым и сюда же прилетал назад. И Солонин тоже. Черт, уж Витька бы точно не осрамился, сообразил, что к чему. Так что же делать?

Турецкий боковым зрением уловил, что напряжение на лицах милиционеров и секьюрити стало спадать, уступая место насмешливому выражению.

Турецкий вычел из 6479 – 1108, потом сложил эти числа, но оба варианта не подошли. Можно было применить еще какие-нибудь действия, но, по крайней мере, не в уме.

Тогда Турецкий снова пошел в отделение, вышел оттуда через три минуты, вооруженный фомкой, приладил ее под край дверцы на уровне замка, и остервенением рванул.

И в ту же секунду в воспаленном воображении мелькнула мысль, а не рванет ли сейчас эта ячейка?! В смысле – не взорвется ли? Не заминирована ли она?

Но меры предосторожности надо было принимать прежде. Дверца открылась раньше, чем Турецкий смог додумать свою взрывоопасную мысль до конца. И содержимое камеры хранения предстало его взору.

Там лежал знакомый пакет с одеждой, шлепанцы, черновые материалы следственного дела и… двухкилограммовая связка лука. Ялтинского. Красного. Сладкого.

Солонин. Крым, Ялта. 2 сентября, 8.14

…Оцепление милиции не подпускало любопытных к зданию. Сейчас там работали эксперты-криминалисты и мрачно прохаживались люди в штатском. В стене зияла огромная дыра, рядом – обломки кирпичей, штукатурка. Рабочих еще не вызвали. Специалисты осматривали место происшествия. Несмотря на раннее утро, желающих поглазеть собралось предостаточно. Но пробиться поближе особо никто не рвался…

Солонин выключил телевизор. Взрыв на Лубянке потряс всю страну, не говоря уже о правоохранительных органах. Которые он потряс в буквальном смысле. Бомба была заложена в стену рядом с входом в бывшую приемную КГБ СССР. Такой откровенной наглости еще не случалось. В четыре часа утра громыхнуло так, что вылетел приличный кусок стены. К счастью, обошлось без жертв. В это время законопослушные граждане еще спят. Пострадал только дежуривший у входа милиционер. Его оглушило и оцарапало осколками кирпича. Можно сказать, отделался легким испугом.

Диктор сообщил, что ответственность за акцию на себя пока еще никто не взял. Ну так никто и не возьмет, хмыкнул Солонин. Чай в России живем.

Организатор остался неизвестен, и эфэсбэшники ломали голову. Существовало мнение, что это дело рук чеченцев, за которых особо круто взялись в последнее время. Но это было только стандартное в таких случаях предположение, не подкрепленное фактами.

Но Солонин-то в них не нуждался. Для него взрыв на Лубянке, в самом центре Москвы, послужил сигналом. На такую дерзкую выходку мог быть способен только один человек. И Солонин сам себе давал девяносто процентов из ста, что это именно он.