Лекарство для разбитых сердец

Я бахнула на стол двухлитровую стеклянную бутылку с бабулиным вином, все замерли.

— Это что? — оживился Миша.

Вот уж кто точно не упустит возможности “полечиться” сегодня.

— Лекавство, — отозвалась Катя, уже жуя. И также, с набитым ртом продолжила. — Это Авинкина бабувка девает.

— Это вино, — пояснила я. — Только у него есть особенность, — сделала пауза и посмотрела на Мишу, — его нельзя мешать ни с одним алкоголем.

— А почему? — искренне удивился парень.

— Ну…, — начала я, не зная, как правильно объяснить, — если это сделать, то можно найти приключения на пятую точку, или изменить свою судьбу. Я пока не поняла точно, как это работает.

И посмотрела на Женю, делая намек, и подмигнула. Вряд ли он что — то понял, но не сделать этого я не могла.

Вадим открыл банку, понюхал, разил каждому в стакан и произнес тост:

— Ну, господа, за целые конечности. До дна.

— За всех не говори, — буркнула Катерина, а Маша ей поддакнула.

М — да. До дна бабулино вино еще никто не пил. Но день сегодня такой, что иногда стоит нарушать не только правила, но и традиции.

На удивление, выпили все, даже Маша и Ксюша. Вино с пряным ароматом растеклось по горлу и бухнуло в желудок, который сразу же отозвался, мол, “Ты чего, разве со мной так можно? Хоть закуси!»

Правило распития спиртных напитков № 2 — закусывай.

Женя с тихим “у — ух” и хриплым голосом произнес:

— Достойный напиток, респект бабуле.

— Согласен, — поддержал Дима.

— Плюсую, винишко забойное, — уже еле — еле пролепетал Миша. Кажется, кто — то сегодня будет спать в салате.

После вина все накинулись на мясо, салаты и овощи, поэтому минут десять в помещении стояла тишина, только приборы звенели о тарелки.

Глава 26

— Нежнее нежного

Лицо твоё, — бульк.

Белее белого

Твоя рука, — бульк.

От мира целого

Ты далека, — бульк.

И все твое —

От неизбежного.

— Вот это его проняло…

— Это все бабулино вино, я же предупреждала — его мешать нельзя. Последствия непредсказуемы.

Мы с Димой и Машей (совершенно неожиданно) стояли на берегу, у причала и смотрели, как Миша плавает в пруду.

Все было нормально, пока Миша не напился.

На самом деле последний раз, когда все было нормально — это там, в лесу, когда мы целовались с Димой. После этого все пошло как — то уж совершенно точно не нормально.

Но сейчас не об этом. Итак. Миша напился, молча, встал и ушел из кухни в темноту вечера. Маша побежала за ним, а потом вернулась с перепуганными глазами и криками о том, что ее брат пошел топиться.

Все, кроме Кати, Жени и Ксюши вывалились на улицу, где и стало понятно, что ни о каком суициде речь не идет — Миша решил поплавать. Ну да. Толи чтобы прийти в себя, толи чтобы освежиться. В мае. Что ж, спьяну и не такое учудишь.

Когда все встало на свои места, ребята разошлись. Остались только мы втроем. Маша переживала за брата, я чувствовала себя виноватой, надо было все-таки настоять на том, чтобы парень не мешал алкоголь, а Дима… Дима остался из — за меня (я надеюсь).

— А сколько градусов вода? — спросила Маша, закусывая большой палец, пока плавающий Ихтиандр наворачивал круги в водоеме.

— Градусов десять, наверное, — пожал плечами Дима и выдохнул пар изо рта.

Он стоял рядом со мной и обнимал меня за плечо.

— Ох! — воскликнула девушка. — Он же не утонет?

— Нет конечно! — слишком неправдоподобно сказала я и нервно хихикнула.

Пьяный парень в холодном ночном пруду. Конечно, не утонет, что за вопрос.

Так, мы стояли и наблюдали, как Миша уже плыл в сторону берега и продолжал свой стих:

— От неизбежного

Твоя печаль, — бульк.

И пальцы рук

Не остывающих, — бульк.

И тихий звук

Не унывающих — бульк.

Речей,

И даль

Твоих очей.

— Мандельштам — любимый поэт Миши, — пояснила Маша.

Парень уже подплыл к берегу, поставил ноги на дно и втроем мы тихо выдохнули. Миша шел, и абсолютно неожиданно стало понятно, что он голый.

Я резко развернулась и пошла на кухню, нет уж, это зрелище не для меня. Следом слышала шаги, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что это идет Маша. Близнецы близнецами, но правила приличия никто не отменял.

На кухне была совершенно другая атмосфера. Вадим играл на гитаре и одновременно пел неизвестную мне песню, Ксюша тихо подпевала, положив голову не плечо своего парня. Напротив них, за столом на своем месте сидела Катя, а рядом с ней Женя, ребята, о чем — то тихо переговаривались.

Идиллия, не иначе.

Вадим прекратил играть и спросил у нас:

— Как Миша?

— Жив, — ответила, снимая свою куртку. — Но, не уверена, что останется здоров — в пруду вода ледяная, — пояснила я.

— Все нормально с ним будет, не в первый раз такое, — как — то тоскливо отозвался Вадим и махнул рукой.

— За Мишу переживать не стоит, — начал Тимошка. — У него это уже как традиция — напиваться и купаться в пруду. Вадим, дай мне гитару, я хочу сыграть кое — что.