Лекарство от Апокалипсиса

Скрип открывшейся двери разогнал мысли Алекса, вновь заставив сосредоточиться. Миновав небольшой темный коридор, они подошли к другой двери. Остатки белой краски сохранили еще читаемую надпись, выведенную по трафарету – «БЩУ-4». Это было то самое место, откуда в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года реактор получал команды, которые привели к тому, что на большей части планеты радиоактивные изотопы оказались включены в естественный биологический круговорот.

Несмотря на то, что реактор располагался довольно близко к этому помещению, после взрыва оно уцелело. Макс и Алекс помнили рассказы тех, кто стал непосредственными свидетелями бедствия, даже не поняв, какого рода катастрофа произошла на расстоянии не более десятка метров. Даже кричащие приборы в первые минуты не смогли убедить их в том, что ситуация настолько опасна. Осознание пришло позже, значительно позже. Хотя вполне возможно, человечество не смогло в полной мере оценить чернобыльскую катастрофу даже спустя четверть века и более. А если бы осознало? Может быть, и глобальной ядерной войны удалось бы избежать?

Здесь все сохранилось почти в первозданном виде. Разве что остатки размашистой дуги металлического корпуса, в котором когда-то были установлены системы наблюдения и управления реактором, немного состарились – почти весь пульт управления был изъеден коррозией. С потолка сталактитами свисали стальные копья арматуры, на которой раньше крепился подвесной потолок. Теперь даже следов его не сохранилось. Но больше всего приковывал внимание большой круг, составленный из небольших квадратов, когда-то наглядно отображавших состояние реактора для дежурной смены.

Фон, несмотря на близость к реакторному залу, здесь был вполне приемлемым, но Алекс все равно спешно осматривал бетонные конструкции на предмет повреждений. Некоторые плиты явно сместились со своих прежних мест, и от этого становилось как-то особенно не по себе. Все эти мелкие на первый взгляд повреждения говорили только об одном – саркофаг превращался в карточный домик, выстроенный в руках акробата, балансирующего на моноцикле, и одно неловкое движение могло привести к полному краху.

– Здесь я храню часть оборудования, припасы, некоторые исследовательские приборы и кое-что из экспериментальной живности, – проговорил Макс, заглядывая внутрь корпуса системы управления.

– Я ожидал услышать нечто подобное, – Алекс улыбнулся под маской респиратора. – Что за живность?

– Пара крыс и кроликов. Здесь очень удобное место для работы, тихо всегда было, и редко кто заглядывал сюда в последние годы, даже когда арка еще не была закончена. Те, кто попадал внутрь, не отличались особым любопытством, так… одним глазком взглянуть, а здесь ведь…

– У тебя в каждом помещении что-то припрятано?

– Почти, – кивнул Макс. – Я долго готовился. Правда, до последнего надеялся, что ничего этого не произойдет, и я смогу здесь в тишине прожить свою тихую старость.

– Мне и сейчас иной раз не верится в то, что все случившееся – реальность. Кажется, вот-вот проснусь, открою глаза в теплой постели, за окном солнце.

– Реальность – это реальность, и другой не будет. – Макс извлек из тайника пару явно самодельных клеток, осмотрел их беглым взглядом и, подсыпав немного корма, предложил спуститься на несколько уровней ниже.

Парораспределительный коридор оказался в значительно худшем состоянии, и это вызывало особенное беспокойство, хотя неповрежденный бассейн барботера еще оставлял небольшую надежду. Похоже, что основание энергоблока не выдерживало нагрузок от массы, давящей сверху. Алекс озадаченно осматривал каждую трещину, постепенно осознавая, что следующее землетрясение может привести к еще более серьезным повреждениям. Макс лишь цокал языком, видя, как на его глазах сооружение, казавшееся ему несокрушимым убежищем, стало практически рассыпаться. Особенно удручающее впечатление произвели некоторые лестничные пролеты, которые, не выдержав тряски и разламываясь, провалились вниз на несколько уровней. Это был более чем скорбный знак.

Создавалось ощущение, что, постепенно разрушаясь, энергоблок отсекал своим обитателям возможность попасть в те или иные помещения. Точнее, так могло показаться только на первый взгляд. В реальности же дело обстояло иначе – почти в каждую точку можно было проникнуть парой-тройкой простых или достаточно сложных способов. На крайний случай Макс даже продумал возможность перемещения внутри энергоблока по уцелевшей системе вентиляции, но ни разу ей не воспользовался. Теперь же казалось, что этот час приближается.

Миновав провалы в обход, они оказались в глубинах парораспределительного коридора. Сверху и снизу из бетона будто полые деревья причудливой формы и лишенные вершин торчали патрубки паросбросного клапана. Некоторые из них были заполнены застывшей топливосодержащей массой, и от этого их пугающий вид дополнялся еще и мощным радиационным излучением в несколько тысяч рентген в час.