Читаем Лекарство от долгой жизни полностью

Перестав беспокоиться насчёт оплаты, он после некоторой паузы выступил с встречным предложением:

— Дяденька, а может вам ещё куда надо залезть за рубль? Или через Дон сплавать? Могу даже за двадцать копеек. А может…

— Нет, Петька, пока больше ничего не надо, — честно признался Шумилов.

— А может налимов наловить? Любите уху из налима? А может, раков?

— Нет, Пётр, спасибо, ты, главное, это задание выполни хорошо. Если понадобишься — опять позову. Идёт?

— Ещё бы!

На том и порешили. Полуденное солнце уже вовсю накалило крыши домов, когда троица прибыла на место. Оставив пролётку аж в трёх кварталах от нужной улицы, Шумилов не спеша двинулся по теневой стороне и на углу, перед поворотом на Аксайку, оглянулся. Петька семенил саженях в пятидесяти позади, развлекаясь самым безобидным образом: захватывал пальцами босых ног камушки с земли и подбрасывал их вверх, норовя тут же ударить второй ногой. Воистину обезоруживающая детская непосредственность!

Алексей Иванович пошёл по Аксайке, по-прежнему придерживаясь теневой стороны улицы. Стремясь изобразить праздного гуляку, он стал срывать спелые ягоды шелковицы, до которых мог дотянуться. При этом Шумилов подозревал, что его попытка быть естественным выглядит вовсе не так натурально, как у маленького Петьки. Приблизившись к дому Макара, Алексей Иванович подошёл к заинтересовавшей его высокой шелковице и стал методично обрывать ягоды с нижних веток. Неожиданно в воротах соседнего участка отворилась калитка, из неё вышла молодая женщина; рядом, держась за её руку, переступала неуверенными ножками маленькая девочка в цветастом сарафанчике.

— Хозяюшка, я извиняюсь, вы не в обиде, что рву тютину с вашего дерева? — обратился к ней Шумилов.

На Дону, населённом народом своевольным и скорым на расправу, вежливое обращение всегда ценилось чрезвычайно высоко. Местный житель был готов многое простить и многому найти оправдание, если только встречал подчёркнуто уважительное к себе отношение. Бранная ругань в присутствии старших или женщин в казачьей среде почиталась категорически недопустимой; даже украшенный боевыми орденами воин рисковал получить нешуточную зуботычину от убелённого сединами старца, если допускал отступление от этого неписанного, но нерушимого правила. Казачья доминанта, несмотря на многонациональность населения нижнего Дона, наложила неизгладимый отпечаток на сознание и нравы его жителей. Армянам, грекам, немцам — всем жителям Дона и Приазовья приходилось считаться с сермяжными, но незыблемыми понятиями казаков об этикете.

— Да рвите, рвите, пожалуйста, — звонким голосом нараспев отозвалась молодица. — Она не наша, вы же видите — за околицей растёт. Такого добра здесь кругом густо! Почитай, у каждого двора. Мы её и за ягоду не считаем. А вы, видать, приезжий?

— Да, вот приехал подлечиться. Воздух тут у вас целебный.

— А откуда ж вы будете?

— Из Петербурга.

— Из самого Петербурга? Далеко. Да вы кушайте, кушайте. Это и не ягода даже, так, баловство одно. А может, хотите черешни или абрикос?

— Нет, спасибо, мне тютина очень понравилась. Эй, хлопчик, — обратился Шумилов к подошедшему в этот момент Петьке, — залезь-ка на дерево, набери мне ягод, а то мне не достать. Пять копеек получишь.

— Накинуть бы малость надо. За шесть — залезу, — сразу вошел в роль Петька.

— Ну, хорошо, плачу шесть копеек. На, возьми мой картуз, складывай туда, только смотри, не подави ягоды!

Петька, ловко карабкаясь босыми ногами, подтягиваясь на тоненьких палочках рук, полез по тёмному стволу вверх.

— А у вас хорошо, тихо, — продолжил Алексей разговор с женщиной. — Я пока что квартиру снял, да вот думаю, что неплохо было бы поселиться подольше, может, купить домишко какой-никакой. Уж очень болезнь меня замучила.

— А чем хвораете-то? — спросила женщина сочувственно.

— Астма бронхиальная, дышать мне трудно в сыром воздухе. А здесь дышится замечательно. Я смотрю, вот тот дом как будто бы нежилой, — Шумилов протянул руку, указав на дом колдуна; ведь он обещал Петьке, что прямо укажет на дом, который следовало рассмотреть. — Может, он продаётся?

— Нет, этот дом не пустой. Если хотите купить — то вон, через два дома, видите, забор совсем ветхий и ставни наглухо закрыты? Там никто не живет, хозяева уже давно хотят продать, да всё покупателей не находится.

— Не-ет, там всё такое ветхое, что надо либо заново отстраивать, либо ремонт серьёзный затеивать. А мне стройкой заниматься недосуг. Я бы купил, может, на полгода — только чтобы пожить, здоровье поправить, а потом опять продал бы. Вот этот домик мне бы очень подошел. — Шумилов снова указал рукой на дом Макара. — А может, хозяин всё-таки продаст? Как бы мне с ним потолковать?

— Застать его можно только вечером. Утром он каждый день уезжает. Да только не продаст он, — проговорила женщина убежденно.

Между тем Петька ползал по дереву, перебираясь с ветки на ветку, взобрался даже на самый верх.

Картуз в его руках наполнился чёрными крупными ягодами.

— Эй, малец, зачем так высоко залез? Не ровен час, сковырнёшься, — предостерегла его молодица, задрав голову кверху.

Перейти на страницу:

Все книги серии Невыдуманные истории на ночь

Похожие книги

Аквитанская львица
Аквитанская львица

Новый исторический роман Дмитрия Агалакова посвящен самой известной и блистательной королеве западноевропейского Средневековья — Алиеноре Аквитанской. Вся жизнь этой королевы — одно большое приключение. Благодаря пылкому нраву и двум замужествам она умудрилась дать наследников и французской, и английской короне. Ее сыном был легендарный король Англии Ричард Львиное Сердце, а правнуком — самый почитаемый король Франции, Людовик Святой.Роман охватывает ранний и самый яркий период жизни Алиеноры, когда она была женой короля Франции Людовика Седьмого. Именно этой супружеской паре принадлежит инициатива Второго крестового похода, в котором Алиенора принимала участие вместе с мужем. Политические авантюры, посещение крестоносцами столицы мира Константинополя, поход в Святую землю за Гробом Господним, битвы с сарацинами и самый скандальный любовный роман, взволновавший Средневековье, раскроют для читателя образ «аквитанской львицы» на фоне великих событий XII века, разворачивающихся на обширной территории от Англии до Палестины.

Дмитрий Валентинович Агалаков

Проза / Историческая проза