Лекарство от иллюзий

– Ты вот что, – заторопился он. – Распишись за все дни, чтобы я с тобой больше не валандался. И завтра в отделение занеси. А то дел у меня много. Некогда с тобой возиться. Мне преступниками заниматься надо, а тут подсовывают маломерков. – Он, уже не отрываясь, смотрел на ворота и призывно улыбался своей спутнице. При этом лицо его из худого и злого превратилось в очень даже симпатичное. Даже шапка на его лохматой голове стала сидеть по-другому. – Все! Завтра жду! А не принесешь… – Он на мгновение для убедительности сжал пальцы в кулак и поднес его к Генкиному носу. А потом сунул Сидорову лист бумаги и помчался по обледенелой дорожке обратно. Около ворот он чуть не упал, поскользнувшись на повороте. Девушка звонко захохотала.

– Знаешь, что тебе надо сделать? – Генка задумчиво повертел в руках бумагу. – Раздобыть роспись Алевтины.

– Где же я ее возьму? – Стеша выглядела испуганной.

– А что у вас там с деньгами? – Сидоров весело посмотрел на новенькую. Лицо у нее было одного цвета со свеженькимснегом, выпавшимно-чью и еще не затоптанным неугомонной школьной братией. – Украли, что ли?

– Не знаю, – пожала плечами Беленькая, поправляя на голове капюшон. – Их дали Васильеву, а потом они исчезли.

– Ну и пускай Васильев ищет.

– Просто он говорит, что у него конверта не было. – Стеша шмыгнула носом – было видно, что все это ее очень расстраивает. – Говорит, что это я его потеряла.

– А ты теряла? – Сидоров в открытую смотрел на новенькую и улыбался. Он давно все понял (с Васильевым стало ясно еще в первом классе), но с большим удовольствием продолжал путать Беленькую.

– Я не теряла! Олеся ему в руки отдала, – по новому кругу стала объяснять Стеша. – Но этого никто не видел. А Рязанкина говорит, чтобы я искала.

– Ну, так ищи!

– А зачем искать, если я не видела, куда он его дел! – Стеша подняла на Генку большие испуганные глаза, и Сидорову стало неловко, что он так себя повел.

– Ладно, не дрейфь, найдутся твои деньги. Ты мне потом все расскажешь, а пока иди. Тебя Алевтина Петровна ждет. И постарайся сделать так, чтобы она расписывалась на чистом листе!

Последние слова раздались уже из кустов, куда Сидоров спрятался, чтобы не попасть на глаза грозной завучу. Она как раз вышла на крыльцо.

– Так! – Алевтина строго сдвинула брови. – 9-й «Б»? Я смотрю, это заразно? Стоит в этом классе появиться новому человеку, как он тут же становится таким же, как они. Беленькая! Как это объяснить?

– Просто мы… – начала оправдываться Стеша.

– Без просто! – прервала ее завуч. – Дневник, и чтобы родители посмотрели, что я здесь напишу.

Стеша повернулась в сторону пустой главной аллеи. Вдалеке между деревьями мелькнула серая куртка.

– Понимаете! – Смотреть в глаза Алевтине Петровне в этот момент было страшно, поэтому Беленькая старательно изучала мыски своих ботинок. – Я забыла дневник. Вернее, его у меня забрали вчера и обещали сегодня вернуть. Вернее… Вы не могли бы написать замечание на листочке? А я обязательно все родителям покажу.

– Что?! – Глаза завуча округлились.

– Просто… я дневник забыла, – прошептала Стеша и попятилась.

– Так! А ну, быстро в класс! Гуляют они тут! Сидорова видела?

– Так вон он… милиционер идет, – махнула рукой Беленькая в сторону ворот и робко потянула на себя дверь.

Завуч посмотрела на главный въезд. Там, около ворот, все еще стоял влюбленный милиционер.

– А где?… – начала она, но рядом уже никого не было. – Так! – грозно выдохнула завуч. – Ну, я сейчас все узнаю!

И она отправилась в 10-й «А», проверять, на месте ли этот неугомонный Сидоров.

Генка проскользнул вслед за ней в школу и устремился на второй этаж в кабинет истории.

За дверью стоял привычный шум – ни история, ни правоведение не проходили у них тихо. Историк все время затевал какие-то споры, громкие обсуждения боев и исторических документов. Генка шагнул в класс и застыл на пороге.

– Сидоров, – покачал головой Сергей Герасимович. – Не надоело?

Генка весело ухмыльнулся. Сегодня ничего не могло испортить ему настроение. К тому же таблетки «Ацинзол», которые он глотал чуть ли не каждый час, производили на него странный эффект – ему становилось легко и весело, улетучивалась ленивая сонливость.

– А придет Алевтина Петровна, под парту спрячешься? – Историк еще не мог решить, что ему делать, – пускать непутевого ученика или выгнать, поэтому вместе с Сидоровым они стояли у дверей. – Гена, этот вопрос нужно решить…

– А что тут решать? – вскочил Васильев. – Давайте запишем его сыном полка!

– Лучше уж тогда внуком революции, – улыбнулся Быковский. Лиза Курбаленко неожиданно громко засмеялась этой шутке.

– Хватит издеваться над человеком! – не выдержала Маканина. – Придумали бы, что делать.

– Ты, Маканина, над своим делом думай, – зло бросил в ее сторону Андрюха. – У тебя там с бухгалтерией нелады, а мы сами разберемся.

Олеся вспыхнула и опустилась на место. Стеша же, наоборот, побледнела и испуганно захлопала глазами.

– Какой кошмар, – негромко прошептала Аня Смолова. – Ябы давно от страха умерла.