Лекарство от иллюзий

– Это что за байда? – недовольно поморщился Генка.

– Витамин B₆.

– И что от него происходит?

– Аппетит улучшается, и мозги четче работают. – Ванька уже сидел, тяжело привалясь к ножке стола.

– То-то я хорошо себя чувствую… – разочарованно протянул Сидоров-младший. – А почему ж ты мне сказал…

– Я не знал, что ты у меня такой наивняк. Ванька с трудом поднялся и принялся лениво отряхивать свои брюки. – Ацинзол – это перевернутое имя одного нашего препода. Лозни Цезарь Александрович! Трояки лепит только так. Колян придумал эти таблетки для отличников, пытавшихся у Лозни пятерки получить, – выпиваешь таблеточку и успокаиваешься, и никакие пятерки тебе уже не нужны.

– Все так просто? – Генка растерянно прошелся по комнате.

– Это ты сложности ищешь, а на самом деле все просто. – Ванька посерьезнел. – Короче, твою проблему будем решать.

– Решил один такой, – буркнул Сидоров, пряча учебник обратно на полку

– Значит, так! – Ванька повернул брата лицом к себе. – Ты прекращаешь валять дурака и идешь сдавать экзамены экстерном. Понял?

Генка достал из заметно опустевшего пузырька очередную витаминку, разжевал ее и кивнул:

– Понял.

И сделал по-своему.

На следующее утро мать Быковского пришла в школу, просить за Генку – Ванька к тому времени уже умчался в институт, а бабка даже не поинтересовалась, куда вновь разбежались ее неугомонные внуки.

Скрепя сердце завуч поставила новые росписи на разнарядке участкового Пушкова и согласилась на досрочные экзамены. Было понятно, что этот раунд она проиграла. Но борьба еще не закончилась.

Генке был выдан длинный список рефератов и докладов, которые он должен был сдать перед экзаменом. Через три дня Сидоров все принес и, получив скупой кивок от Алевтины Петровны, отправился домой. Он снова перебрался к бабушке за ширму и теперь держал с ней военный нейтралитет – до ремня дело не доходило, но и задушевных бесед они не вели.

За день перед экзаменами Сидоров появился в классе и о чем-то долго шептался с Когтевым. Стас задумчиво чесал затылок, косился в окно, словно надеялся увидеть там запасной выход, и чаще кивал, чем говорил.

На первый экзамен по математике Генка пришел нарядно одетым – и с треском его провалил. Что уж там произошло, не знал никто, а что было потом, в красках описала Анька Плотникова.

На уроке алгебры, последовавшем сразу после экзамена, класс был подозрительно спокоен. Не шумел и не выступал Васильев, не возмущался количеством заданий Когтев, никто не ерзал на стуле, не ронял учебники и не вырывал страничек из тетрадей. Все выжидательно смотрели на Чер-вякова. А он невозмутимо водил пальцем по списку класса, выбирая, кого вызвать.

– Юрий Леонидович, а что там с Сидоровым? – не выдержала Лиза Курбаленко все-таки Генка был ее многолетним соседом по парте.

– Ну, что же, вполне возможно, что ваш друг вскоре вернется в класс. – Юрий Леонидович медленно откручивал колпачок перьевой ручки. – И нечего было поднимать столько шума. Все решилось само собой.

– Но он же все знает, – испуганно прошептала Плотникова.

– Иногда за кажущимся всезнанием кроется пустота. – Математик сурово посмотрел на девятиклассников. – Знаете, есть такая поговорка: сто раз скажешь про человека «Горбатый», а на сто первый горб и вырастет. Я думаю, Сидорова захвалили. Слишком часто ему твердили, что он гений. Вот он сам в это и поверил. А любая гениальность – это 90 % труда и только 10 % таланта.

Повисла пауза. Ребята удивленно переглядывались. Уж кого-кого, а Генку нельзя было назвать лентяем.

– Быковский, что ты молчишь? – не выдержала Курбаленко.

– А я ничего не знаю.

Павел действительно был не в курсе происходящего. Он знал, что Генка решил оканчивать школу экстерном, видел, какое количество учебников Сидоров перелопатил. А вот какая хитрость кроется в проваленном экзамене, понять не мог.

Еще через два дня стало известно, что Генке запретили сдавать предметы экстерном – он получил тройку по физике и был отстранен от лабораторной по химии.

– Что же он делает? – удивленно округляла глаза Рязанкина.

– Возвращается, – пожал плечами Павел. Самого Генку найти и спросить, что происходит, оказалось невозможно. Его нигде не было.

– Ну, знаете ли, – возмущенно бегала по классу русичка Галина Георгиевна. – Это просто фантастика какая-то! Вашего Сидорова словно подменили. На уроке он отвечает полную чушь. И видно ведь, что придуривается. Все он отлично знает! Вроде двойку надо ставить, а за что? Выгнала из класса. Нет, эти спектакли не для меня. Увижу его еще раз – на порог не пущу. Пусть издевается над кем-нибудь другим!

– А что, он все правильно рассудил! – Васильев раскачивался на стуле. – За двойки его оставят на второй год, и он снова окажется у нас.

– Если не в 9-м «А», – довольно хихикнул Когтев.

– Или в ПТУ, – задумчиво отозвался Быковский.

– Да не выгонят его! – с волнением отозвалась Плотникова. – Он же отличник, да за него все учителя передерутся.

– Это он раньше был отличником, – флегматично рассуждал Андрюха. – А теперь он как все.