Лекарство от измены

Несмотря на ранний час, усталость накатила на него сразу же, как только он закрыл глаза, и на какое-то время он забылся тяжелым сном. Во сне он видел донью Санксию. Она убегала от него с жестоким смехом, и ее великолепные красно-рыжие волосы летели в воздухе. Когда он протянул к ней руку, она истаяла лужицей кислого вина, и он проснулся. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что услышанные им голоса не были частью его сна, а доносились снаружи.

— А если он проснется, муж мой?

— Он же прикончил тот кувшин. Он не проснется до Судного дня.

Томас сел.

Фермер тихо вышел из двери своей лачуги и начал красться вдоль стены дома и навеса. Слабый огонек маленького светильника, который он держал в левой руке, освещал землю вокруг него, делая окружающую тьму еще более глубокой. На углу он вытянул нож из сапога и тихо двинулся к двери хлева. Он приподнял светильник, и кобыла начала беспокойно переступать ногами.

— Добрый вечер, — сказал Томас.

Фермер обернулся, подскочив и уронив светильник на земляной пол хлева, где он продолжал тускло гореть.

— На вашем месте я бы затоптал это, — любезно сказал Томас. Он сидел на бочонке около двери, и меч в его руке мерцал в свете горящего на земле масла.

Фермер энергично затопал ногой по огню, продолжая это занятие даже после того, как огонь полностью потух.

— Мне показалось, что я слышал, как где-то крался вор, — сказал он наконец.

— А, — обронил Томас. — Вы тоже это услышали!

— Да. Я вышел посмотреть, что там такое.

— Интересно, а ваша собака ничего не слышала, — заметил Томас.

— Устала на охоте, — пробормотал фермер. — Вашей светлости не спится?

— Да нет. Но мы с моей кобылой всегда спим очень чутко. Блавета оказалась более хорошим сторожевым псом, чем ваша собака. Желаю вам спокойной ночи, добрый человек.

Томас и его кобыла немного подремали, пока первые лучи рассветного солнца не осветили их медленное, медленное движение.

Небо в неровном чердачном оконном проеме стало светлеть. По окрестным полям прошел дождь, и водянистый солнечный луч вполз внутрь, осветив их тюрьму. Корзина Ракели с травами и лекарствами стояла в углу, рядом с небрежно увязанной одеждой, но их похитители, злонамеренно или нет, не оставили им воды для того, чтобы напиться или умыться. Исабель застонала и дернула головой. Ее губы снова стали сухими и потрескавшимися, а кожа горячей. Ей нужна была вода и охлаждающая повязка, необходимо было привести в порядок ее рану. Какими бы странными и пугающими ни были люди, находившиеся под ними, Ракель была вынуждена обратиться к ним за помощью.

Она нервно окликнула их:

— Эй, кто там? Донья Исабель больна.

Никакого отклика.

Ракель с отчаянием посмотрела на свою пациентку. Девушка ударила по грубым доскам пола кулаком и вновь обратилась с призывом о помощи, немного громче.

Опять никакого ответа.

Она встала на люк в полу и забарабанила по нему пятками. В ответ раздалось ржание лошади. Больше ничего. Они были брошены, заперты, без пищи, без воды. Слезы выступили у нее на глазах, и она чуть было не пропустила тихий шум голосов внизу. Там были люди, которые старались ничем не выдать свое присутствие. Ее страх куда-то испарился.

— Эй, вы, — закричала она. — Эй, вы там! Вы что, собираетесь оставить донью умирать от жажды и лихорадки?

Она подождала ответа. Ни одного звука, кроме шума потревоженных животных.

— Убийцы, — продолжила она, уже громче. — Порочные сыновья бесчестных матерей! Трусы, боящиеся беспомощных женщин! Ответьте же мне!

Она прошлась по полу, исследуя его теперь уже в ярком свете дня. И снова наступила на доску, которая и до этого так угрожающе скрипела; она наклонилась, чтобы осмотреть ее. Доска была старой, сухой, растрескавшейся и, похоже, удерживалась на месте при помощи самого ненадежного гвоздя на свете. Она ухватилась за свободный конец и потянула изо всех сил. Доска застонала, расщепилась и шумно лопнула довольно далеко от балки, осыпав все вокруг градом щебня и насекомых. Теперь она могла заглянуть внутрь конюшни. Лошадь, привязанная внизу, в панике отступила, испуганная шумом. Ракель подобрала доску, уперла один ее конец в пол, поставила свою изящную маленькую ногу на середину доски и подпрыгнула. Доска сломалась пополам.

Удерживая сломанную доску, Ракель снова посмотрела вниз через созданный ею проем. Внизу взбудораженная лошадь поднялась на дыбы и била копытами, а испуганный мужчина пытался ее утихомирить. Ракель встала на колени возле проделанного ею отверстия и пропихнула туда кусок доски.

— Откройте люк и принесите нам воды, мужланы, или я брошу это вам на голову, — с удовольствием произнесла она — Следующий кусок упадет на животных, а затем…

— Она разрушает мою конюшню, — прокричал голос, больше озабоченный повреждением собственности, чем неизбежностью нападения. — Да она решительнее иного мужика!