Лекарство от измены

Исаак пригубил вино, разбавленное водой, принесенное ему епископом, и снова начал рассказ. За последующую четверть часа, хотя у него болела спина и каждый глубокий вздох приносил ему острую боль в ребрах, лекарь подробно, шаг за шагом, живописал встречу. Через несколько минут вошел дон Арно в кольчуге и при мече, в башмаках со шпорами, приведя с собой одного из младших офицеров. Вскоре после этого Элеазар послал своего писца с торопливо набросанной запиской.

— Возможно, нам стоит подождать немного, — сказал Элеазар. — Ваш отчет невероятно точен, мастер Исаак. Я хотел бы, чтобы другие тоже услышали его. — Он подошел и сел около лекаря, чтобы они могли поговорить без посторонних ушей. — Как вы считаете, мастер Исаак, — пробормотал он, — этот человек безумен?

— Меч? — осторожно спросил Исаак. — Да, он действительно безумен, но при этом он может рассуждать весьма разумно.

— То есть это преднамеренное, вымышленное безумие?

— Это трудно понять. Я полагаю, что он наполовину верит в свой бред, но при этом понимает, что это может не быть правдой.

— А другие, те, о которых вы говорили? Они тоже безумны?

— О, нет, дон Элеазар. Их рассудок столь же холоден, как ваш или мой.

Дверь открылась, и вошел король дон Педро.

— Не вставайте, — произнес он. — Поскольку, как я понимаю, время не терпит, я желаю услышать ваш рассказ немедленно, мастер Исааак.

И в третий раз Исаак быстро подытожил события в бане.

— К сожалению, ваше величество, — сказал он, закончив свое повествование, — я не могу назвать вам имен трех самых важных участников — Меча и двух его помощников. Я узнал бы их голоса, если бы услышал их снова. Но хранитель бань по имени Йохан вошел в здание вместе с моей дочерью, Ракель, чтобы спасти меня. Они видели человека, который называл себя Мечом. Они сейчас где-то в этом здании.

Привели Йохана и Ракель. Йохан сглотнул, покраснел и попытался что-то сказать.

— Он был очень силен, мой господин, — сказал он. — Он отобрал мою палку и свалил меня, вот.

— Спасибо, — сказал Элеазар, когда стало понятно, что вряд ли они получат от испуганного хранителя более членораздельное описание. — Госпожа Ракель, — сказал он, — вы можете описать этого человека?

И снова Ракель оказалась перед королем.

— Он высокий, ваше величество, и у него черные волосы. Лицо узкое. — Девушка закрыла глаза, отчаянно пытаясь вспомнить детали. — В бане горел только один факел, и он никогда не стоял под ним. Я помню эти глаза — казалось, они горели огнем. И прежде чем уйти, этот человек надел длинное белое одеяние, вышитое золотыми и алыми нитями.

— У него были шрамы на лице или другие приметы? — спросил Элеазар, который понимал, что если отбросить описание про горящие глаза, то под подозрение попадает добрая дюжина имен, а то и больше. Высокий, тонкий и черноволосый — да, не много.

— Свет был слишком тусклым, чтобы его можно было рассмотреть, мой господин.

— Он хромает, — сказал Исаак. — Я не знаю, очень ли это заметно, но это можно услышать.

— Спасибо, — сказал Элеазар, и Ракель и Большой Йохан вышли.

— Возможно, это отцовская глупость, но я чувствую беспокойство за мою дочь Ребекку и принца, — тихо сказал Исаак.

— Они хорошо устроены и находятся в безопасности, мой друг, — сказал Элеазар. — Их надежно охраняют.

— Достаточно разговоров, — сказал дон Педро. — Пришла пора действовать.

В то время, когда происходил этот разговор, в задней стене дворца открылась маленькая дверца; вооруженный мужчина, одетый в черную тунику и башмаки, проскользнул мимо другой фигуры, дакже одетой в черное, в рясе и сандалиях. Он кивнул и направился через кухни к апартаментам, где расположились высокопоставленные гости.

Вооруженный мужчина двигался с уверенностью человека, который знает, куда идет, и с абсолютной верой в то, что он имеет право там находиться. Он узнал капитана, стоявшего на часах возле двери инфанта Йохана; они сражались бок о бок в Валенсии и много раз ездили вместе, выполняя королевские поручения. Он кивнул ему и протянул руку, чтобы открыть дверь. Капитан быстро вышел вперед и встал между дверью и человеком в черном.

— Мои глубочайшие извинения, господин, — сказал он. — Но его величество дал совершенно четкие указания. Я полагал, что вы знаете о них, — укоризненно добавил он. — Никто, ни вы, ни даже сам его преосвященство епископ, не должен входить в комнату принца и его няни.

— Мои извинения, — сердечно ответил человек в черном. — Я забыл об этом. У меня есть сообщение для няни, — сказал он. — Но это подождет. — Затем без предупреждения он выхватил кинжал, скрытый под короткой накидкой, и по самую рукоять вонзил его под железный нагрудник капитана. Кинжал прошел под ребрами и пробил сердце. — Мне очень жаль, капитан, — сказал черный человек, и в его голосе действительно послышались нотки сожаления. — Вам просто не повезло, вы не должны были здесь находиться.