Лекарство от колдовства

– Движение – жизнь, – говорила она низким, прокуренным голосом, – ну-ка, птенчики, повторяйте за мной!

Из старых списанных простыней и наволочек тетя Рая нашила своим «птенчикам» коврики для йоги. Минутное дело – настрочить матрасиков.

– А теперь – поза змеи. Тянем шею, тянем, вверх смотрим, – полноватая, небольшого росточка тетя Рая в тренировочном костюме показывала пример, – а теперь уттихита триконосана…

Птенцы юдоли скорби и печали любили тетю Раю и не хотели ее расстраивать. А потому послушно выполняли физические упражнения – тянулись изо всех сил.

Зойка – медсестричка – смотрела на это все с угрюмым недоумением. Но не высказывалась. А зачем? Ей-то какое дело до этого спорта? Никакого ей дела. Пусть себе дрыгаются.

Зойка только зорко следила за реакцией нового доктора. Как он относится к этим потугам на здоровый образ жизни? Тоже ведь без большого энтузиазма. Однако и не запрещает тетки Райки инициативу. Он вообще приторможенный какой-то, этот Филипп Алексеевич. Зойка как-то пришла поздно вечером в его комнатушку, так он ее чаем напоил. И все. А ведь молодой мужик, уже три месяца без бабы живет, а вот тебе и пожалуйста: чай – и все.

Зойка, конечно, набиваться не стала. Небось, не на помойке себя нашла. Но выработала другую тактику – рисовала образ приличной девушки. Это легче легкого – молчи, слушайся и почаще поддакивай, гляди умильно. И никуда не денется доктор Воздвиженский. Других-то баб тут нет в отделении. Не тетю Раю же ему трахать. А с больными доктор не станет – порядочный очень.

Он вообще Зойке нравился, этот Филипп Алексеевич. Во-первых, симпатичный, блондинистый такой, высокий, плечи широкие. Когда доктор чаем ее напоил, подумала: мэ-бэ, гомик? Но нет, не похож, все же он как-то на баб по-мужски реагирует, не совсем уж равнодушно. Просто оглядеться хочет, решила Зойка, все же амуры на рабочем месте всегда чреваты. Ну и пусть оглядывается. Она тоже никуда не спешит.

Филипп еще снизил дозу успокоительных для пациентки Прохоровой, потом еще и еще. Теперь с Агнией можно было хотя бы поговорить, составить собственное мнение о ее болезни.

Это была странная болезнь. У Агнии не было расстройства мышления, характерного при шизофрении. Судя по всему, не изменилась и структура личности. Прохорова была достаточно критична к своим видениям. Мысли ее были вполне связные и последовательные.

– Я вижу, – говорила Агния, – я это постоянно вижу. Как в кино. Люди в желтых одеждах. Один из этих людей держит в руках красный камень. Вот он положил камень на ладонь, рассматривает его… Обезьяна, обезьяна выхватывает с ладони камень, обезьяна убегает. Рядом огромный дворец. Из него ушли люди. Там поселилась стая обезьян. Обезьяна прячет красный камень в нишу между кладкой в свой тайник. Ползет змея. Обезьяна ее боится.

– В какой стране это происходит?

– Мне кажется, в Индии.

– Почему в Индии? Потому что там водятся обезьяны?

– Нет. Не поэтому. Просто я знаю: это Индия.

– Может быть, Африка? Где-то в Африке?

– Нет, Индия. И рядом храм индуистский.

– Почему из дворца ушли люди?

– Не знаю. Дворец – как крепость. Внешние стены образуют каре – за ними большой внутренний двор. И лестницы, много крутых лестниц. Башенки ажурные. Обезьяны сидят на стене и смотрят вдаль. Там очень красивый вид на реку.

Несколько дней после освобождения от успокоительных Агния была спокойна. А потом вдруг забилась в истерике:

– Пожар, надо спасать, там дети…

Стучала в дверь палаты, требовала, чтобы ее выпустили. Потом, когда ее привязали к кровати, тихо скулила и плакала.

– Вы мне не верите, – сказала Филиппу.

С такой горечью сказала, что у Филиппа дыхание перехватило.

Но что он, шизофреничек не видел? Видел! И на практике в клинике много наблюдал, и в жизни. Не похожа Агния была на шизофреничку, не похожа и все.

На следующий день Филипп нашел в интернете сообщение о пожаре в соседнем городке. Загорелся деревянный дом на окраине. Родители были на работе. В доме заживо сгорели трое детей.

«Каждый день случаются десятки, сотни пожаров, – увещевал себя Филипп, – и в этих пожарах гибнут люди. Почему Агния “видит” одно и не “видит” другое? Почему она говорила об этом пожаре? А может быть, не об этом? Просто случайное совпадение с бредом сумасшедшей? Нарушилась химия мозга – до сих пор достоверно неизвестно, почему она нарушается – почему в мышлении пропадают причинно-следственные связи».

Следующим утром притихшая Агния сидела в саду. Она уже не вспоминала о пожаре.

«За что это ей? – пронеслось в голове у Филиппа. Но он решительно отогнал эту мысль: – Сам-то с ума не сходи. Больше, больше критичности, Филипп Алексеевич, вы же все же психиатр».

– Как вы себя чувствуете? – спросил.

Агния подняла на него глаза полные слез.

Весна, уходит.
Плачут птицы.
Глаза у рыб полны слезами, —

вспомнил Филипп хокку. – Как ее лечить-то? Хотя бы до стойкой ремиссии вытянуть. Она уже год здесь. Нельзя же допустить, чтобы она всю жизнь провела в психбольнице. Пусть хотя бы институт закончит».

– Вы любите японскую поэзию? – спросила Агния. —