Лекарство от любви

После того как я подписала те документы, Светлана Петровна, на удивление, прекратила все посещения к нам. Общались мы с ней исключительно по телефону, да и то, если к трубке подходила я, а не её обожаемый сынок:

— Здравствуй, Даша, — сухо здоровалась она, — позови к телефону Олега. Вы знаете, я, человек добрый и отходчивый, готова была по-дружески поболтать с ней по телефону, но, встретив холодность с ее стороны, пыл мой тут же угасал. Олег же часами «висел» на телефоне. О чем они могли так долго разговаривать? терялась в догадках. Но «спинным мозгом» чувствовала — эти разговоры не сулили мне ничего хорошего.

После бесед с мамой мой муж менялся на глазах: нет, он не грубил, не злился на меня, он вообще меня не замечал, смотрел и не видел. Он просто был ко мне. Знаете, это страшнее всего, когда ты становишься пустым местом для любимого человека.

И наконец случилось то, что стало печальным итогом моего неудавшегося замужества. Да, судьба изрядно посмеялась надо мной, когда я попала в анекдотичную ситуацию вроде той, в которой «муж случайно возвращается из командировки». А у нас было наоборот: жена не вовремя вернулась из института…

17.

Пошатываясь, в полубессознательном состоянии, я вышла из квартиры. Тяжелая железная дверь сама собой захлопнулась, отделив меня от прежней жизни. Там, за дверью, остались Олег со своей белокурой любовницей и… моя растоптанная любовь.

Кричать от боли и тоски, что-то доказывать? Кому? Ему? А разве он поймет? Нет, не поймет. Разве может ощутить боль тот, у которого ничего не болит?

Кажется, я еще цеплялась за какие-то «а, может быть, все еще…», пока на ватных ногах шла вон из этого дома. Но потом оглушительный звук захлопнувшейся двери возвестил о том, что всё, конец, и ничего уже не случится у нас с Олегом, потому что жизнь наша совместная кончилась, и её больше не будет.

Сначала страшное слово: «Измена!», как вихрь ворвалось в сознание, отозвавшись колкой болью в сердце, а потом и это, классическое, как в заурядном романе: «Не прошу!». Но почему- то оно придало решимости и силы, вмиг высушило слезы, вот-вот готовые сорваться с глаз и покатиться по щекам. Все еще на непослушных ногах я поковыляла наверх, а не вниз. Это меня и спасло, потому что Олег выскочил как ошпаренный и с криком:

- Даша! Дашуня! Дуреха! Постой! Ты не так все поняла! — кинулся на первый этаж.

слышала, как он вернулся, потом опять выскочил, волоча за собой упирающуюся любовницу.

- Олежек, солнышко, зачем куда-то идти? Твоя Катюша все равно все уже видела, — упрашивала она Олега.

- Не Катюша, а Даша, — поправил её Олег.

- Какая разница, — недовольно проворчала она.

Олег торопил её:

- Изольда, прошу, быстрее, может, мы её догоним. Представляешь, если она что-нибудь сотворит? Подаст на развод, наймёт адвоката, и всё… Понимаешь, тогда всё! Прощай! Она отберет всё!

- А она может? — взволновалась девица.

- Еще как! Она на все способна! — ответил он.

«Что он несет? — думала я, умываясь слезами. — Как он может так обо мне говорить?» Олег

явно судил о людях по себе…

Некоторое время спустя я рыдала на кухне у Наташки:

- И как я могла в нем так ошибаться.

Тетка ходила из угла в угол и ворчала:

- Вот, а я тебе говорила, предлагала на него сначала посмотреть, а ей физиономию набить, так ты же…

- Наташка, — взмолилась я, — прошу, не надо. Что было, то было. Как жить дальше?

- Эх, девочка, — она подошла и обняла меня: — Как жить, спрашиваешь? А легко и счастливо! Какие твои годы! Не ты первая — не ты последняя.

- Да-а-а, — протянула я сквозь слезы, — не последняя, только мне от этого не легче.

- Девочка моя, надо жить дальше, ведь жизнь на этом не заканчивается.

Я зарыдала:

- А как же любовь? Ты ее в расчёт не берешь?

- Любовь, — Наташка горько усмехнулась, — любовь… Любовь, Дашка, это одна видимость. Это как косметика: накрасилась, макияжик сделала и — хороша девка; а вечером пришла, стёрла всё — и как ни бывало, нет ничего, никакой красоты нет.

- Наташка, ну что ты мелешь! Что ты мелешь! Не понимаешь ты ничего-о-о-о!

- Куда уж мне, — тётка слегка обиделась…

Вы когда-нибудь попадали в подобную ситуацию? Значит, меня поймёте. Я, действительно, не знала, как буду жить дальше… без любви, без своего Олега.

Разочарование порой ранит больше, чем несостоявшаяся любовь. Разочарование в любимом. Именно это я и испытала. Все рухнуло в один миг, как будто рассыпался домик из песка. Моя любовь как тот песок ускользала сквозь пальцы. И почему-то не было никакого желания её удержать. Конечно, я думала об Олеге, прокручивая в памяти все, что увидела тогда, не спала ночами, разговаривала с пустотой. Сначала было очень больно, но однажды я не ошутила больше ничего — ни ревности, ни боли, только лишь горечь разочарования.

Кажется, девочки, ко мне наконец-то пришла свобода, и я старалась тщательно оберегать её, ещё такую хрупкую и ранимую.

18.