Лекарство от любви – любовь

– Билет покупать не надо, – улыбнулся Герман. Девушка его не поняла и принялась рыться в сумке в поисках кошелька, собираясь, видимо, заплатить за аттракцион ему лично.

– Билет покупать не надо, – повторила Варя. – Сегодня бесплатные аттракционы…

– Ура! – обрадовался гриб, который, несмотря на юный возраст, видимо, уже немного разбирался в финансовых вопросах. И снова потянул маму за руку, к карусели.

– Правда? – переспросила недоверчивая мамаша.

Герман протянул руку, нажал на рычаг, замедлив движение карусели. «Сверхскоростные верблюды» теперь просто засыпали на ходу.

– Садитесь. Только они мокрые, наверное…

– А ничего. У меня пакет с собой есть, мы его сейчас постелем…

– Давайте я вам помогу.

Герман подхватил малыша на руки, оказавшись с ним под одним зонтом, осторожно взобрался на карусель, поставил его на ноги, не забывая придерживать.

– На ком будешь кататься, гриб?

Гриб изъявил желание кататься на слоне и совсем не обиделся, даже не обратил внимания на то, что незнакомый дяденька называет его грибом. Подоспевшая мама аккуратно расстелила на слоновьей спине большой целлофановый пакет, купленный в магазине, вероятно, для совершенно иных целей, усадила ребенка верхом на слона, а сама осталась стоять рядом, аккуратно его придерживая.

Герман спрыгнул с карусели и вернулся в будку для того, чтобы прибавить скорости заскучавшим рысакам.

Карусель стала вращаться быстрее, и сомнений в том, что под пестрой разноцветной шляпкой скрывается самое довольное и счастливое детское лицо, которое только можно было себе представить в этот непогожий весенний день, не было никаких.

Варя стояла рядом и улыбалась. И, увидев эту ее улыбку, он понял, что сложилось все хорошо, просто замечательно. Что не напрасно они набрели на эту будку, не напрасно заставили работать смешную детскую карусель…

Она все кружилась и кружилась перед глазами, не останавливаясь. Герман вспомнил, что десять лет назад эта детская карусель выглядела по-другому. Современные псевдодиснеевские лошади и слоны были не хуже и не лучше, чем совдеповские лошади и слоны пятнадцатилетней давности. Они просто были другие.

Герман вспоминал карусель десятилетней давности и видел вместо мальчишки Ванечки, укрытого пестрым зонтом-шляпой, другого мальчишку. Такого же счастливого наездника, оседлавшего диковинного слона и мчащегося на нем по заколдованному кругу. Такого же трехлетнего мальчишку, только имя у него было другое – Пашка.

Он вспомнил Пашку, вспомнил Лилю и удивился тому, что не ощущает привычной, разрывающей душу на части боли. Какое-то новое чувство рождалось в глубине души – чувство тихой и светлой грусти, ласковой грусти, прозрачной, как слеза, как эти капли весеннего дождя. Непередаваемо нежной, как мокрые ресницы девушки, стоящей сейчас рядом.

Сердце предательски сжалось, защемило от этой грусти. Захотелось прикоснуться к этой нежности ресниц, нежности щек, нежности губ – губами… Попробовать нежность на вкус, вдохнуть в себя запах нежности, слиться с нежностью в одно целое. Хоть на секунду, хоть на миг…

Но он смог решиться только на то, чтобы прикоснуться пальцами к ее холодной руке. Прикоснуться робко, несмело, как школьник, впервые касающийся холодных пальцев недоступной и дерзкой девчонки, ожидая, что сейчас, вот сейчас она вырвет руку и пошлет его ко всем чертям собачьим.

Прикоснуться пальцами к ее холодной руке. И прошептать: «Варя…»

Тихо, почти неслышно. Но она услышала, подняла глаза. Пальцы дрогнули и слегка сжались в ладони Германа, демонстрируя свое согласие быть заключенными в объятия его пальцев. Они сплелись, перепутались друг с другом, стали общими, и общим стало тепло ладоней, холод ладоней, и кровь, бегущая по венам, и толчки сердца, перегоняющего эту кровь…

Он стоял, оглушенный, и уже не чувствовал времени. Не знал, сколько его прошло до тех пор, пока мальчишка-гриб слез, пыхтя, с карусели, вдоволь накатавшись. С тех пор, когда его мама, рассмеявшись, поблагодарила работников парка и ушла, уводя с собой забавное и счастливое создание.

Поворачивая рычаг карусели правой рукой, он продолжал сжимать волшебное тепло Вариной ладони в левой.

Закрывая ключом будку с рычагами правой рукой, он продолжал сжимать волшебное тепло Вариной ладони в левой.

Наугад вставляя ключи в замочную скважину двери следующей будки, перебирая их наугад, отпирая дверь, нажимая на рычаг, продолжал сжимать волшебное тепло…

Она смеялась от переполнявшего ее детского страха, катаясь на сумасшедшей карусели с робким названием «Вальс». Сама карусель вертелась на бешеной скорости, кабинка на карусели вертелась на бешеной скорости вне зависимости от вращения карусели и к тому же подпрыгивала, как старая «копейка» на разухабистой деревенской трассе.

Он смеялся вместе с ней, продолжая держать ее за руку.

– Это не вальс, – сквозь выступившие на глаза от смеха слезы проговорила она. – Это какие-то сумасшедшие антильские танцы… Мамбо, сальса, румба, ча-ча-ча и меренга в одном флаконе… Ну и карусель…