Лекарство от любви (СИ)

— Пустая трата сил, — покачала головой Изольда. — Уровень грунтовых вод все равно поднялся. Эту грязь питает множество ручьев, текущих отовсюду. Слабое осеннее солнце непосредственно над нами эту дорогу не высушит. Даже если я добавлю тепла… на небольшой территории на короткое время. Это они просчитали. Возможно, даже специально закладывались на то, что я истощу свои силы в борьбе с погодой.

— Что будет, если ты полностью выложишься? Твоя магия перестанет действовать?

— Основная — нет, я ведь уже объясняла тебе. Только другие сферы… то, что мне пришлось изучать дополнительно.

— А как скоро полностью выложатся они?

— Их больше, не забывай. Они могут колдовать по очереди. И главное, среди них есть те, для кого именно погодная магия является врожденной. В этом они всегда будут сильнее меня.

— Но ведь это им не поможет? — спросил Кай, и в его голосе прозвучало беспокойство.

— Нет, разумеется, — фыркнула Изольда.

Практика пока что как будто не очень согласовывалась с ее словами. До конца дня им пришлось дважды форсировать реки — точнее говоря, мелкие речушки, где обычно воды было не выше чем по колено. Теперь они разлились, но пока еще оставались преодолимы вброд. Солдатам, однако, приходилось переходить их по грудь в ледяной воде, борясь с уже вполне ощутимым течением. Изольда и ее старшие офицеры (к коим были приравнены и Кай с Арсениусом) переправились на лодке. Кай понимал, почему Изольда не тратит времени на строительство полноценной переправы — теперь она уже не склонна была давать противнику фору, иронически наблюдая, что он еще придумает, теперь она действительно спешила. Впереди их ждал Обберн — сама большая в этой части континента река, ширина которой и в ясную летнюю погоду превышала милю. Впрочем, эта ширина практически не менялась и в другие времена года — серьезных наводнений на Обберне не случалось уже триста лет, благодаря понятно кому. За это время на прежних заливных лугах выросло множество деревень и даже несколько крупных городов. Но теперь все изменилось…

Физические нагрузки помогли не всем — на следующее утро в армии обнаружилось почти полсотни простуженных. Точнее, чихавших, кашлявших и сморкавшихся в грязь было больше, но у четырех дюжин человек поднялся сильный жар. Изольда велела доставить их к ней и исцелила всех.

— Завтра у тебя сляжет половина армии, лишь бы удостоиться чести наложения твоих рук, — иронизировал Кай.

— Мои люди предупреждены, что за симуляцию полагается такое же наказание, как и за дезертирство, — невозмутимо ответила Изольда. В уставе имперской армии, откуда эта норма была позаимствована, она выглядела вполне логично, но в Армии Любви, разумеется, дезертирство было последним, что могло прийти в голову ее солдатам.

Войско продолжало двигаться вперед, меся ногами, копытами и колесами жидкую грязь, под бесконечным нудным дождем. Даже лицо Изольды — точнее, ее левый профиль — выглядело неестественно бледным, и она то и дело устало прикрывала глаза — но в седле держалась по-прежнему прямо, чему, конечно, способствовали ее жесткие доспехи. Кай понял, что исцеление сразу четырех дюжин человек было для нее утомительным. Не ее специализация, да.

По крайней мере они были избавлены от необходимости жить в такую погоду в палатках. Вдоль теперь уже бывшей имперской дороги хватало поселений, достаточно крупных, чтобы вместить двухтысячную армию (и ныне, разумеется, совершенно пустых). Хотя имперцы и старались при отступлении привести их в негодность, обычно дело ограничивалось разбитыми окнами и дверями; лишь кое-где успевали повредить и крышу. Несколько деревень, правда, были полностью сожжены — вероятно, там жители оказали сопротивление «эвакуаторам» — но в основном дома стояли практически целые. Причем вряд ли дело было в дожде, мешавшем устроить пожары — ведь и в городах, оставленных еще до начала непогоды, наблюдалась та же картина. Вероятно, имперские власти все еще надеялись на победу (очень глупо со стороны тех, кто пока может лишь беспомощно пятиться, думал Кай) и возвращение беженцев домой.