Лекарство от мигрени (СИ)

Вся эта ситуация казалась Чарльзу бредовой. Нет, конечно, и он, и Рейвен, и Хэнк частенько обсуждали, как можно открыться людям и во что это может вылиться. Чарльз иногда ставил частные эксперименты, но обычно это не заканчивалось ничем хорошим. Прекрасные дамы спасались от него бегством, переживая о том, что он вытащит из их чудесных воспитанных голов воспоминания о пороках юности. Приятели шарахались, как от чумного, опасаясь, что Чарльз побежит докладывать об их супружеских изменах, увлечениях порнографией и тайниках с травкой. Чарльзу было искренне наплевать на все эти секреты. За свою жизнь с помощью телепатии или без нее он повидал немало и знал, насколько люди порочны. Но они все равно разбегались, как тараканы, словно телепатия Чарльза была светом, застающим их на кухонном столе. Это расстраивало его до глубины души, и он давно завязал с такими экспериментами. С десяток стертых воспоминаний избавил Чарльза от желания раскрываться людям.

И все же не все дары имели столь интимный характер. Магнетизм, например, мог бы пригодиться в металлургической промышленности, или при строительстве, или на войне…

Чарльз поймал себя на мысли, что рассуждает о мутациях с точки зрения практической выгоды, и оборвал себя. С этого начали люди, и это привело Эрика в подвальную каморку спасаться от пуль. Так не должно быть…

В благородном порыве он протянул руку и схватил мужчину за сжатый на столе кулак, застав того врасплох. Взгляд Чарльза был твердым, губы решительно сжаты, хотя торчащая хохолком челка слегка портила весь вид.

— Я не брошу тебя, друг мой. Сделаем все возможное для мирного существования людей и мутантов вместе! — он кивнул своим словам, похлопал Эрика по руке еще раз и, отведя взгляд куда-то в грязную стену с засаленными обоями, добавил: — Только не мог бы ты меня сначала расчесать?

— Что?

Когда они добрались до дома Ксавье, тот разве что не подскакивал на месте от энтузиазма. Он стер память водителю такси и укрыл их от любопытных взгляд прохожих. Похоже, его вовсе не заботил тот факт, что он собирался скрывать в доме человека, которого вся страна считала террористом-преступником.

— Мы докажем твою невиновность, Эрик. Не волнуйся.

— О, теперь я вообще спокоен. Просто расскажи им свою теорию про магнитный стабилизатор. Если нацепить на меня несколько электродов, я вполне сойду за элемент медицинской аппаратуры…

Чарльз покраснел, но смущение ничуть не уменьшило его энтузиазм. Он думал, что, если расскажет Эрику правду про телепатию и головные боли, будет проще, но оказалось, что просить незнакомого мужика потрепать тебя по волосам, чтобы избавить от мигрени, вдвойне неловко.

Дом встретил их странной тишиной, и Чарльз решил, что Хэнк ушел по делам, а Рейвен, очевидно, еще не вернулась из… куда она там ходила.

— Проходи на кухню, там в холодильнике есть немного цыпленка и китайская лапша.

Чарльз скинул ботинки, зашвырнув их куда-то в угол, и на всех парах влетел в просторную светлую кухню.

О таких хоромах Эрику приходилось лишь мечтать, и, оставив свои замызганные после заварушки ботинки на коврике у двери, он неторопливо прошел следом.

Может и хорошо, что он встретил этого шизика. Сама судьба подкинула Эрику полезное и, в общем-то, неплохое знакомство. Телепатия, деньги, наука, связи — у Чарльза было все, что может пригодиться когда-либо для удачной мутантской акции. Если, конечно, Эрик еще когда-нибудь решится на нечто подобное с союзниками. Одиночкой-то быть проще. Уж точно никто не подставляет…

— Оу! Рейвен, ты тут? Я кое-кого приве… Что с тобой? Дорогая, что случилось?

Голос Чарльза зазвучал взволновано, а следом послышались сдавленные женские рыдания. Эрик возвел очи к потолку: Чарльз не говорил, что у него есть жена… Ему вовсе не хотелось быть свидетелем супружеской сцены, в чем бы ни заключался ее смысл. И если миссис Ксавье такая же безумная, как и сам профессор, то холодная рассудительность Эрика могла и не выдержать такого наплыва.

— Ча-а-арльз, я должна тебе что-то рас… рас… рассказать. Это ужасно… — Рейвен рыдала в голос, заливаясь слезами, и явно сдерживала истерику, пока муж не вернулся в дом.

— Боже, да что с тобой? Тебя обидел тот твой приятель? Что-то случилось с Хэнком? Да что?! Боже, не плачь, иди ко мне! — Чарльз явно увлекся утешительными объятьями, попутно гремя какими-то чашками, наливая воду в стакан и пытаясь не утонуть в потоке женских слез.

Приятель? Может, дамочка и не жена Чарльзу вовсе?

Эрик рассмотрел уже все, что находилось в прихожей: огромный фикус, здоровенный открытый шкаф с кучей верхней одежды, валяющуюся в беспорядке обувь, зеркало на всю стену, в котором он выглядел единственным чужеродным существом среди всей этой роскоши. Одна вешалка для шляп какого-то немыслимого кривого дизайна небось стоила больше, чем Эриковы кроссовки. В конце концов, оставаться у двери дольше было просто неприлично и, вздохнув, он вошел в кухню.