Лекарство от Мозгошмыгов (СИ)

А Луна стоит перед ним вся такая искренняя, открытая, лезущая к нему в душу со своим желанием помочь. Нахера блять?! И он цедит грубые слова, плюет ими в бледное лицо, с которого моментально сходит нервная улыбка. Обескураженная девушка невольно опускает ментальные щиты, и температура в воздухе резко падает. Нотт даже успел растеряться от такой резкой перемены в ее ауре, а затем всего его пронзило случайно выпущенной волной эмоций Лавгуд. Та, конечно, быстро закрылась от парня, но и настолько жалкой секунды ему хватило чтобы погрязнуть в холоде. Убойный коктейль из обиды, непонимания и горького разочарования задушил Тео и не отпускал до тех пор, пока он сам не закрылся от ментального воздействия, оставшегося даже после ухода Луны.

А теперь он вновь ощутил все до последней эмоции, да так четко, что перед глазами плывет от силы воздействия. Парень тихо ругается, сдавленно прося домовика принести омут памяти и тут же ныряет в его водную гладь, ощущая неистовую потребность увидеть все заново. Хмурясь, просматривает некрасивую сцену, цепляясь за бледное лицо девушки. Надо же, а ведь он даже не расслышал ее последних слов, настолько был оглушен.

Драко расслабленно прикрыл глаза, стараясь абстрагироваться от щебета Нарциссы и невесты с матерью, сидящих под зонтиком неподалеку. Вот уже неделю они вчетвером находятся на Лазурном берегу во Франции, коротая дни до возвращения в Хогвартс. Не то чтобы Драко был против этого отдыха, вовсе нет. Не смотря на всю свою природную бледность парень очень любил солнце и тепло, да и Астория с каждым днем ему нравилась все больше. Однако в сердце тяжелым грузом осело беспокойство за лучшего друга и предчувствие. Очень плохое предчувствие.

Буквально недавно он получил от Лу краткое письмо о том, что она нашла способ помочь Теодору, но и только. Ни подробностей, ни конкретики. Сердцем он ощущал, что что-то не так, но разум предательски молчал, заставляя лениво нежиться под палящими лучами Ривьеры. Бесить начинало все: противно дерущие горло чайки, излишне громкие посетители пляжа, яркое солнце, колыхание волос от легкого бриза. В какой-то момент скопившееся раздражение достигло наивысшей точки.

Малфой резко поднялся с земли и нетвердой поступью направился в сторону прибрежных крупных камней, рассеянно отряхиваясь от мелких песчинок на влажной коже. Прохлада тенистых скал принесла облегчение. В воздухе разлился терпкий аромат соленой воды, водорослей и крема от солнца. Парень запустил длинные пальцы в волосы и склонил голову. От отца Драко тоже не получал вестей практически с момента прибытия во Францию. Отчего-то эта мысль больно кольнула душу, зарождая зерно панического испуга, но Малфой поспешно отмахнулся от нее, мысленно содрогаясь. Все хорошо, он просто накручивает себя. Верно же?

Откуда-то сбоку послышались неторопливые шажочки и шорох одежды, после чего на камень рядом с ним взобралась Гринграсс. Астория мило раскраснелась от жары и теперь судорожно приглаживала пальцами каштановые локоны, бросая на жениха кроткие взгляды. Малфой скосил на нее серые глаза и отвернулся. Девочка робко улыбнулась и осторожно примостила рядом, деловито расправив подолы парео.

Драко, наблюдавший за невестой фыркнул. И как только ему, Малфою, досталось это темноволосое недоразумение? Что ему с ней делать? Девчонка ведь еще совсем, даже лицо имеет детскую округлость и невинность. Он урывками помнил, что был сговорен с младшей Гринграсс еще с малолетнего возраста, но знать и видеть – это разные вещи. А теперь она сидит тут, рядом с ним, перебирает пальчиками редкие ракушки, сдувая с румяного загорелого личика непослушные локоны.

- Ты очень задумчивый последние дни, Драко. Расскажешь что случилось? – внезапно подает голос, глядя прямо в глаза парня.

Тори несомненно была умна для своих 13 лет. Лучшая ученица на своем курсе, талантливая фехтовальщица и наездница, прекрасно воспитанная в соблюдении этикета древних семей. И все же главным предметом ее гордости было умение читать людей. Астория разделила свой секрет лишь с отцом, которого безумно любила и доверяла. Тайна состояла в том, что именно в младшей Гринграсс прорезался семейный дар Гринграссов – эмпатия. Последним эмпатом в их семье был прадед Аарона Гринграса, отца Астории. Разумеется, сама по себе эмпатия была сродни сильно развитой интуиции, так что для достижения больших высот требовалось постоянное совершенствование.