Лекарство от одиночества (СИ)

Сжав кулаки, отвлекаюсь на Мишку, который как набросился с порога на кота, так и висит на нем, похрюкивая и повизгивая от восторга, и дышу, дышу, заставляя себя успокоиться.

— Я спрашиваю у своей подруги, — тихо замечает Георгий. — Что у вас происходит?

Со всхлипом вздохнув, поднимаю глаза на Бутенко. Тот хмурится. Кивает на стоящее у панорамного окна кресло, мол, садись. Ну, я и сажусь, не стоять же! Георгий опять куда-то отходит, но только для того, чтобы вернуться с двумя чашками, от которых поднимается пар.

— Здесь всякие травки. Для нервов.

Наши глаза с Бутенко встречаются. Становится не по себе.

— Спасибо.

— Давай, Эльвира Валерьевна. Смелей.

Нерешительно пожевав губу, оборачиваюсь к Мишке и, убедившись, что маленькому непоседе нет до нас никакого дела, начинаю свой рассказ. Тот, к удивлению, выходит довольно коротким. Борисыч в курсе основных моментов, а что касается деталей, то их немного.

— Ну, вот и все, собственно. Теперь можешь жечь…

— Ты про что? — хмыкает Бутенко, отставляя чашку.

— Тебе же наверняка захочется вступиться за друга. Рассказать мне, как я неправа. Ну, чего смотришь? Мужская солидарность. Я все понимаю.

— Я лучше воздержусь от комментариев.

— Вот как? И почему же?

— Потому что ты права. Юра — мой друг. А в том, что касается тебя, я могу быть чудовищно необъективен.

Пока я глупо моргаю в попытке как-то осмыслить, что он имел в виду, Георгий поднимается из кресла и, бросив взгляд на часы, негромко замечает:

— Поздно уже.

— Д-да, — запинаюсь, — надо ехать.

— Надо.

В каком смысле он необъективен в том, что касается меня? Почему необъективен? Он же не хочет сказать… нет, конечно. Боже, ну что за глупости лезут мне в голову?!

— Мишка, сынок, давай прощаться с дядей Георгием.

Мишка никуда ехать не хочет. Ему и тут хорошо. С котом. Затаскиваю его в машину с боем, пообещав, что мы непременно вернемся. За время, пока мы чаевничали, погода совсем испортилась. Туман сгустился, и начался дождь.

— Езжай осторожно, Эля.

— Да, конечно. Спасибо за все.

Ну, вроде бы попрощались. Надо, и правда, ехать. Только почему-то Бутенко не торопится в дом. И пока он стоит, я тоже не решаюсь тронуться с места. Поколебавшись, опускаю стекло:

— Все-таки ты явно что-то хочешь мне сказать, Георгий.

Бутенко вскидывается. Помолчав, достает сигареты. Засовывает одну в рот. Чиркает зажигалкой и затягивается.

— Я могу выбить тебе контракт от своего отделения. Но тогда, сама понимаешь, специализироваться тебе придется на онкологии, и отпахать у меня не один год. Считай, продаешься в рабство.

— Ты серьезно сейчас? — сглатываю.

— Еще как серьезно. Только мой тебе совет, Эльвира Валерьевна, взвесь все как следует. Твоему мужу это может не понравиться.

— Почему ты так в этом уверен? Он сказал, что помог бы мне, если бы…

— Взвесь, — перебивает меня Георгий и уходит. Ну, вот и что это означает? Какой странный день. Нет, он что — правда замолвит за меня словечко? Неужели Бутенко разглядел во мне особенный дар? Не зря же он мне как никто другой этот институт вспоминал.

Уношусь на годы назад, когда только-только пришла в его отделение практиканткой. Может, в те дни я как-то по-особенному себя проявила? Да ну. Какие глупости. Никакими выдающимися способностями я не отличалась.

Домой приезжаю затемно. Юры еще нет. Что неудивительно. В последние дни он вообще как будто не спешит к нам возвращаться. Свекор со свекровью смотрят какой-то сериал. Я оставляю с ними Мишку, а сама поднимаюсь наверх. Нужно же понимать, как долго продлится мое рабство, если я соглашусь на предложение Георгия. Открываю ноутбук — у нас он с Юрой один на двоих. Палец дергается, чтобы свернуть открытое окно программы, но в последний момент что-то заставляет меня присмотреться к ней повнимательней. Поначалу я ровным счетом ничего не понимаю. Зачем Юре карты малышат? На ум не приходит ничего толкового, а то, что лезет в голову… не лезет ни в какие ворота.

Дверь в спальню открывается.

— Привет.

— Привет.

— Что делаешь? — Юра на ходу снимает пиджак и открывает шкаф.

— Хотела посмотреть кое-что в интернете, а тут открыта одна интересная вкладка. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Тонкая голубая рубашка не в силах скрыть, как напрягаются Юркины мышцы.

— Нечего рассказывать, — бросает тот.

— Кроме того, что ты сходишь с ума? Юра… Матиас ведь сказал, что твоя сперма не была использована. Зачем ты все это делаешь? Что хочешь найти среди этих карт? Своего ребенка? Так это глупо.

— Я сам решу, что глупо, а что нет. Просто не лезь в это.

— Почему? Твоя сперма не была использована! — ору я.

— А я тебе говорил, что у меня в этом нет никакой уверенности! — шипит Юра в ответ. — Я вообще не удивлюсь, если ты с Пятсом заодно.

Я вскакиваю как ошпаренная.

— Что ты хочешь сказать, а, Юра?!

— То и хочу!

— Думаешь… Думаешь, меня заело, что у какой-то левой бабы родился твой ребенок? Так заело, что мы с Пятсом решили это скрыть?

— Да. Именно так я и думаю.