Лекарство от одиночества (СИ)

– Знал. Но мне кажется, с тех пор многое изменилось.

Георгий с намеком проталкивает два пальца в накачанную им под завязку глубину.

– Отпусти. Дай нам шанс. Себе дай. Быть счастливой.

Конечно, он прав, но…

– Отвезешь меня домой? Юра скоро привезет Мишку, – шепчу я, отводя глаза, и убегаю в душ.

По дороге в город в салоне царит тишина. Но именно она кричит мне в ухо: Элька, ты дура, разве можно так его обижать?! Нельзя. И не преследую я такой цели! Просто я ужасно запуталась, все происходит так быстро, что моя психика не успевает перестраиваться. Чтобы вернуть нам ощущение близости, без которого мне физически плохо, начинаю издалека:

– А правда, что у тебя дед японец?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

Ободренная тем, что Бутенко не считает нужным наказывать меня молчанием, оживляюсь:

– Просто если эти гены как-то проявятся, они будут с Мишкой похожи.

– Мишка с возрастом изменится.

– Откуда ты знаешь?

– Я тоже в детстве был похож на азиата. А сейчас?

– Вообще нет.

– Ну вот.

– Значит, нет шансов?

– Это как посмотреть. В ребенке нас с тобой – в пропорции пятьдесят на пятьдесят. Но! Какой набор генов он возьмет от бабушки и от дедушки – лотерея. Например, он может взять девяносто пять процентов от одного и только пять от другого. Впрочем, кому я это рассказываю?

– Рассказывай-рассказывай, – смеюсь. – Я уже здорово подзабыла курс генетики.

Жорка улыбается краешком губ. Взгляд от дороги убегает ко мне.

– Ну, а с остальным как?

– Тяжело, Жор. И спасибо, что ты меня держишь на больничном. Не знаю, как бы справлялась, если бы мне еще нужно было работать.

На мою пылкую благодарность Жорка отвечает, ободряющим пожатием руки. Мы прощаемся у дома и расходимся по своим углам. «Это неправильно», – шепчет навязчивый голос внутри. А я не знаю, что на это ответить… Наверное, я просто боюсь попасть в очередную зависимость. Хотя кого я обманываю? Я и так уже в ней по уши.

В следующий раз мы встречаемся с Георгием у кабинета УЗИ. Я дергаюсь, хотя сидящим в ожидании своей очереди парам до нас нет никакого дела. Чего не скажешь о пробегающей мимо заведующей женской консультацией, которая знает меня как жену Валова. Неудивительно, что на осмотр я захожу взвинченной до предела.

– Так, мамочка, успокаиваемся. Не то выпишу вам направление в патологию.

– Что-то не так с ребенком?

– С девочкой все хорошо. А вот у тебя пульс зашкаливает, ну что такое?

– С девочкой? – повторяю я, переводя взгляд с экрана на Жорку. А тот сидит довольный, аж рожа светится. Ловлю его руку, прижимаю к щеке. И каждой клеточкой в своем теле чувствую, как мы еще глубже проникаем друг в друга. Все остальное неважно. Так я думаю ровно до тех пор, пока мы, не иначе как по насмешке судьбы, не сталкиваемся в больничном коридоре с Валовым. Ох, как он смотрит! А ведь он не один. С ним еще пара человек, докторов… Ну и сцена!

– Привет, – отмирает, тянет руку к Жорке, потом коротко приобнимет меня. – На УЗИ были? – кивает на дверь.

– Угу.

– И кто у Мишки родится? Братик, сестричка, уже понятно?

– Сестричка, – бормочу я.

– О, класс. Поздравляю. Не забудьте проставиться.

– Юрий Игоревич, – смущенно окликает кто-то из докторов.

– Да-да, бегу. Там беременную поломанную привезли. У нас консилиум. Ты, Эль, давай осторожней.

Юрка уносится в толпе все тех же знакомых докторов. Неосознанно прижав к животу руку, гляжу ему вслед.

– Ну и что это было?

– Похоже, Юрий Игоревич не упустил возможности положить конец сплетням, – пожимает плечами Бутенко. – Хороший он мужик. Правильный.

Да… Наверное, поэтому по мне так ударило его предательство и все, что он творил потом. Потому что правильный, да. Потому что хороший. Может быть, даже самый лучший. Только теперь не мой. В глотке пересыхает:

– И много их ходит?

– Сплетен? Ну, так…

Ясно, значит, много. Смеюсь, представив, какое разочарование постигнет местных кумушек, когда до них дойдут последние новости. Они, небось, скандала грязного ждали, мексиканских страстей и сцен ревности. А тут все так цивилизованно и изящно, что даже при желании не придраться. В носу предательски жжет. Нервно кусаю губы…

– И кто же в итоге был прав?

– А?

– Кто был прав? Я! Говорил ведь, что девочка будет.

Ловлю Жоркин темный, наполненный таким лютым отчаянием и… страхом взгляд, что меня передергивает. Отведя упавшие на глаза волосы, беру его за руку:

– Да, хорошо, что я не стала покупать тот голубой комплект в кроватку.

– Кстати! Я же ее собрал, – бормочет Жорка и незаметно так приваливается к стеночке. Бедный мой… Всю душу я ему вымотала.

– Ты герой, – шепчу, касаясь губами губ.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Стерпится – слюбится. Так говорят… Но если вы, как и я раньше, видите в этой фразе лишь обреченность, то зря. Люди разные. Разные ситуации. Я вот тоже, влюбившись в Валова с первого взгляда, никак не могла понять, что значит «стерпится»? А с Георгием поняла. И даже оценила преимущества такого подхода. Есть какое-то совершенно особенное удовольствие в том, чтобы влюбляться в своего мужчину по капле…

Вот он стоит посреди детской, весь с ног до головы заляпанный эмульсионкой, и ты влюбляешься.