Лекарство от смерти

— Ты глупый, — огорчился он. — Ну давай сначала поиграем? Я, не открывая глаз, постараюсь угадать, кто ты, а ты будешь…

— Все равно не угадаешь, — промолвил голос. — Твои воспоминания сейчас прокручиваются где-то с пятилетнего возраста, так что ты…

Его разобрал смех. Этот дядька, мало того что он взрослый, так он еще и совсем глупый. Взрослые часто ничего не понимают, но не до такой же степени! Надо будет маму с папой предупредить, а то ведь они не знают, что он такой глупый, могут решить, что умный, а он еще натворит чего, если за ним не присматривать!

— А с какого возраста у меня могут быть воспоминания, если мне и есть пять лет?! — со смехом вопросил он и все-таки открыл глаза.

На него глядел сморщенный изможденный старик, весь покрытый гноящимися язвами и кровоточащими ранами.

— Ой! — испуганно выдохнул он, стараясь отодвинуться.

— Ты меня не помнишь? — спросил страшный старик, жадно глядя ему в глаза.

— Нет! — еще более испуганно ответил он, думая, что лицо старика, никогда ранее не виденного старика, все-таки кажется ему смутно знакомым. Чем дальше, тем больше знакомым… но он же никогда такого не видел… правда, не видел… если бы он такого увидел, он бы сразу убежал… он и сейчас изловчится, вскочит и убежит… и позовет папу с мамой!

А потом он закричал, закричал от ужаса и отчаяния, потому что внезапно вспомнил все. Все, что с ним было. И то, что ему давно уже не пять лет. И то, что его родители уж много лет как умерли и он никогда, никогда не сможет поиграть с ними! Увидеть их. Сказать им, что он их любит. Мгновение назад они были, а теперь их уже не стало. Не стало оглушительно и навсегда. С той безжалостной несомненностью, с какою порой захлопывают перед голодным попрошайкой двери богатых домов. Ему это хорошо известно, ведь голодный попрошайка — это он и есть. А родители… это было давно. Так давно, что он почти забыл, как это было. Впрочем, и сам он вскорости последует за ними… недолго ему осталось… Все он вспомнил, все… даже этого странного старика, пристававшего к нему с более чем странными вопросами, а потом швырнувшего невесть чем, отчего он… уснул? Или…

Прожить за два вдоха всю свою жизнь — и состариться. Вспомнить своих родителей, почти услышать их голоса — и тут же потерять в лабиринтах бесконечного времени. Ощущать себя таким живым, таким юным — и тут же вновь почувствовать, как грязь и отчаянье прожитых лет налипают на плечи. Врастают в плоть. Собираться побегать и поиграть — и внезапно сообразить, что предстоит умереть… а всего остального давно нет… давно… слишком давно… какое там побегать и поиграть! Ему даже сны об этом давно не снятся.

— Ага. Порядок! — удовлетворенно кивнул незнакомец. — А то я уж начал бояться, что твоя память не устояла…

— Порядок?! — с ненавистью сжал кулаки нищий. — Вот я сейчас убью тебя, тогда и будет порядок!

— Именно за этим я тебя сюда и привел, — кивнул незнакомец. — Ты должен убить меня, и чем скорей, тем лучше. Вот только… все не так просто.

— Что значит — «все не так просто»? — давясь рыданиями, прохрипел нищий. — Ты зачем это со мной сотворил, сволочь?! Такого ни один паскудный маг себе не позволяет! Что я тебе сделал? Что? Гад ты проклятый! Гадина! Чтоб тебя на том свете наизнанку вывернули и на барабан натянули!

— Мне и правда повезло! — благоговейно прошептал незнакомец. — Ты ведь не можешь знать погребальных ритуалов нашего народа! Однако все делаешь правильно. Все!

Нищий замолчал и подозрительно уставился на незнакомца.

— Где это мы? — спросил он, чувствуя, что сам ответить на этот вопрос не в силах.

Что ж, сам он мог по крайности сказать одно: где бы они ни находились, здесь был жаркий солнечный день, причем лето, а отнюдь не поздняя осень, как должно бы. И трава совсем зеленая. И кусты. И деревья. Он никогда не видел таких кустов и деревьев… да и травы… если это вообще трава…

— Я объясню это чуть позже, — ответил незнакомец. — Сначала принесу тебе свои извинения. Прости. У меня и впрямь не было выхода. Я должен был сделать с тобой то, что сделал. Я прошу у тебя прощения, хоть и понимаю, что не заслуживаю его. Но тому, кому вскорости предстоит умереть, очень нужно прощение от того, кому предстоит жить еще очень долго. Жить и помнить.

— Очень долго? — фыркнул старый нищий. — Ты это обо мне? Ты это всерьез? По моим-то расчетам, я тебя быстро догоню. И уж тогда обязательно плюх навешаю. Уж после смерти-то мне ничего не помешает!

— Прости меня еще и за это, — вздохнул незнакомец. — Если ты собирался умереть… если у тебя были какие-то планы касательно того, чтобы сделать это побыстрее, — теперь ничего не выйдет.

— Не выйдет? Почему? — удивился нищий. И вновь внимательно оглядел своего собеседника.

— Тебе, конечно, не пять лет, — ответил незнакомец. — Тебе… твоему новому телу где-то около пятнадцати. Это именно то, что мне было нужно. Прости.

Старый нищий испуганно воззрился на свои руки, потом схватился за лицо…

Незнакомец молча вытащил из-за пазухи старое зеленоватое зеркало. Нищий вцепился в него обеими руками, да так и застыл.